Что ждет российскую оппозицию после войны на Украине

Фото: ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА

В середине 2000-х годов снижение роли оппозиции в политической жизни России было резким и очевидным. «Единая Россия» доминировала в законодательных органах власти. Оппозиция не имела практически никакого влияния на процесс принятия решений, оппозиционные партии и кандидаты получали лишь ограниченное количество голосов на (нечестных) выборах. Политическая оппозиция в России была загнана в гетто, и перспективы ее возрождения, по мнению наблюдателей, были мрачными.

Однако в 2011–2012 годах в результате многотысячных протестов в Москве и других городах оппозиция смогла умножить свои ряды, сменить состав лидеров и активистов и выдвинуться на передний план российской политики. Оппозиционные активисты стали легитимными участниками избирательного процесса, некоторые даже смогли получить достойное количество голосов на региональных и местных выборах. Голос оппозиции в публичном пространстве зазвучал громче, и Кремлю уже не удавалось игнорировать оппозиционеров и их потенциальных сторонников. Вместе с тем российская оппозиция по-прежнему остается крайне разобщенной и до сих пор не смогла выработать четкой позитивной повестки дня. Удастся ли окончательно выбраться из этого гетто?

Как Медведев создал оппозицию Путину

Возрождение оппозиции в 2010-х годах отчасти было связано с изменившимися политическими возможностями во время президентства Дмитрия Медведева, а отчасти стало побочным эффектом стратегического выбора самой оппозиции.

Важную роль сыграл эффект смены поколений: выросшим в 1990-х и 2000-х годах новым активистам оказалось легче найти «негативный консенсус» против авторитарного режима со своими идеологически далекими коллегами. И во время массовых протестов 2011–2012 годов оппозиционные лидеры старшего поколения оказались в тени своих младших соратников. Этот процесс символически завершился в 2013 году, когда РПР-ПАРНАС, сопредседателями которой были 53-летний Борис Немцов и 55-летний Михаил Касьянов, выдвинула 37-летнего Алексея Навального своим кандидатом на выборы мэра Москвы.

Вторым важным фактором стала программа «модернизации», провозглашенная Медведевым. Хотя программа состояла из набора хаотичных и неэффективных полумер, ей сопутствовали громкая либеральная риторика, ряд попыток Кремля продемонстрировать открытость процесса принятия решений, поощрение общественного участия в подготовке политических рекомендаций и более «прогрессивный» стиль управления. Некоторые попытки диалога власти с общественностью расширили для оппозиции возможности продвигать свою повестку дня, позволили ее лидерам громче заявить о себе без риска быть заклейменными в качестве «врагов». Частичная и иллюзорная либерализация стала толчком для политизации гражданского общества.

Возрождению оппозиции способствовали и крупные изменения в ее политической стратегии: она пересмотрела свою повестку дня, краеугольным камнем сопротивления режиму в целом стал новый популизм. Оппозиция обвиняла правителей страны в неэффективности, коррумпированности, неспособности и нежелании добиться изменений к лучшему. Несколько антикоррупционных кампаний, инициированных Навальным и другими активистами, создавали основу для сотрудничества между группами критиков режима. Этот «негативный консенсус» по отношению к режиму среди оппозиции и внутри общества в целом распространился поверх организационных и идеологических границ.

Размах массовых протестов 2011–2012 годов оказался неожиданностью как для Кремля, так и для оппозиции. Волна протестов положила конец прежнему маргинальному статусу оппозиции и создала условия для ее перехода в новую роль. Но эти перемены спровоцировали многочисленные «болезни роста» и повлекли за собой новые вызовы, на которые зачастую давался не лучший ответ.

Головокружение от успехов?

В период массовых протестов 2011–2012 годов оппозиция стала жертвой собственных успехов. Она была плохо подготовлена к решению новых организационных и стратегических задач, у нее было мало опыта, и события развивались так быстро, что не было ни времени, ни ресурсов, чтобы одержать победу над режимом. Системная оппозиция отказалась сотрудничать с протестующими. Стратегия несистемной оппозиции заключалась в том, чтобы укрепить положение всех политических партий, кроме «Единой России», но сами эти партии не имели стимула поддержать протесты против режима: в случае отстранения Путина от власти они могли бы не выжить. В этих условиях Кремль относительно легко перехватил инициативу, хотя протесты и привели к либерализации правил регистрации политических партий и кандидатов.

В конечном счете массовые протесты довольно быстро исчерпали себя, а попытки партийного строительства и борьбы на региональных выборах принесли оппозиции лишь ограниченный успех. Но и такой успех оказался для Кремля неожиданным. Власти рассчитывали, что оппозиция получит лишь отдельные места в региональных парламентах, но на многих местных выборах пользовавшиеся официальной поддержкой кандидаты проиграли своим оппозиционным конкурентам. В апреле 2014 года в Новосибирске сложилась альтернативная предвыборная коалиция вокруг члена КПРФ Анатолия Локотя, которому и удалось выиграть выборы мэра. На выборах мэра Москвы в сентябре 2013 года кандидат от партии власти Сергей Собянин рассчитывал на легкую победу, именно поэтому его основной конкурент Алексей Навальный, находившийся под следствием, смог пройти через муниципальный фильтр. Возможно, Кремль собирался избавиться от Навального после выборов, но недооценил его потенциал, и результаты выборов превзошли практически все ожидания (Собянин едва избежал второго тура). В свою очередь, Кремль извлек уроки из этих неудач и постарался обезопасить себя от рисков на последующих выборах, в том числе с помощью умелого использования тактики «разделяй и властвуй» в отношении оппозиции.

Популизм мешает бороться за власть

Американский политолог Альфред Степан когда-то вывел несколько уроков для оппозиции, пытающейся добиться демократизации режима. В таких случаях оппозиции, говорил он, нужно решать несколько задач: 1) сопротивляться попыткам режима кооптировать ее видных представителей во власть; 2) сохранять в обществе зоны автономии от власти; 3) подрывать легитимность режима; 4) повышать издержки авторитарного правления для власти и для граждан; 5) формулировать убедительную демократическую альтернативу режиму.

Часть этих задач российской оппозиции решить проще. Например, Кремль особенно и не стремится кооптировать оппозиционеров во власть – даже наоборот, своими действиями он часто превращает определенные организации и группы граждан в своих врагов. Однако подрывать легитимность режима у российской оппозиции получается не очень, а еще хуже обстоит дело с формулировкой альтернативной повестки дня. В результате даже те политические и экономические деятели, которые дистанцируются от Кремля и системной оппозиции (будь то Алексей Кудрин или Михаил Прохоров), пока не склонны поддерживать оппозицию несистемную; также поступает и значительная часть элит, не согласных со стратегическими ориентирами Кремля. Даже для некоторых критиков власти сохранение статус-кво – меньшее зло по сравнению с возможным коллапсом режима.

Кроме того, популистская стратегия мешает оппозиции сформулировать позитивную повестку дня. Встав на более однозначную и менее уклончивую позицию по спорным политическим вопросам, оппозиция опасается размыть тот «негативный консенсус» против власти, которого она добилась, и потерять часть сторонников. Например, оппозиция пока открыто и прямо не заявляла о том, что ее ключевая цель – изменить навязанные Кремлем правила игры, среди которых – монополия президента на принятие ключевых политических решений, отказ от конкурентных выборов и сохранение вертикали власти. Ее позиция по таким активно обсуждаемым в обществе вопросам, как политика миграции, остается расплывчатой и неконкретной.

Развитие событий, спровоцированное присоединением Крыма и усугублением конфликта вокруг Украины, стало для оппозиции серьезным ударом. С марта 2014 года не только резко возрос масштаб дискредитации оппозиции, угроз и репрессий против нее, изменилась и политическая повестка дня. На фоне того, что российское общество в основном одобряет политику Кремля по отношению к Украине и Западу, оппозиция утратила инициативу, да и жесткая атака властей на «пятую колонну» не встречает особого сопротивления. В результате оппозиционным партиям и кандидатам не было позволено участвовать в региональных выборах в сентябре 2014 года, а организационный потенциал оппозиции и сама ее способность выступать в качестве центра притяжения несогласных с режимом оказались под вопросом.

Но несмотря на высокий уровень массовой поддержки Кремля, общественный спрос на перемены со временем, скорее всего, будет возрастать. Ослабление активности лидеров протестов 2011–2012 годов означает, что этот спрос, возможно, будет удовлетворяться другими политическими силами и под другими (не обязательно демократическими) лозунгами. Вызов же авторитаризму в России может возникнуть только снизу, если оппозиция сможет объединиться и мобилизовать большое число противников режима. И общее недовольство статус-кво – необходимое, но недостаточное условие такой мобилизации: для этого оппозиция должна сотрудничать с множеством социальных групп и с потенциальными союзниками внутри элит. Возможно, ее новые лидеры смогут извлечь уроки из опыта своих предшественников.

Статья подготовлена на основе материала: Vladimir Gelman. The Troubled Rebirth of Political Opposition in Russia. PONARS Eurasia.