Интервью с главой НАБУ Артемом Сытником: "Я сажал бандитов. На карате времени не было"

— Артем Сергеевич, вы дали "Сегодня" интервью почти сразу после назначения, четыре с половиной месяца назад. У общества огромные ожидания от борьбы с коррупцией. До полноценного запуска НАБ — меньше месяца. Что сделано?
— Когда меня назначили, я нарисовал для себя дорожную карту запуска Бюро с 1 октября. Мы не могли перенести дату на 2016 год именно с учетом ожиданий, которые на нас возлагались. Поэтому и начнем меньше чем через месяц. Уже набран первый штат сотрудников.
— Это сколько человек?
— Вместе со мной и замами — 28. Плюс 70 победителей конкурса детективов. Было 2700 претендентов. Начало полноценной работы Бюро зависит от вступления в должность Антикоррупционного прокурора и формирования Антикоррупционной прокуратуры.
— Изначально была задача набрать 100 детективов.
— В Бюро их планируется 242. Да, первый конкурс предполагал набор 100. Лучше меньше, да лучше. Позже будет еще один конкурс.
— Люди сами отсеивались или их отбраковывали? Вроде бы были критерии — не брать тех, кто три года работал в правоохранительных органах?
— Чуть-чуть не так. В переходных положениях Закона об Антикоррупционном бюро заложена норма, запрещающая набирать людей, которые последние пять лет работали в спецподразделениях по борьбе с коррупцией — "К" СБУ, ГУБОП МВД, прокуратуры, фискальной службы. Требования к детективам утверждались мной. Сосредоточились на двух основных критериях: высшее юридическое образование и наличие двухлетнего юрстажа. Проверяем также, не было ли у кандидата проблем с законом. И спецпроверку проводим — тех, кто уже победил.
— Из каких этапов состоит конкурс?
— Их четыре. Они призваны всесторонне изучить кандидатов. При поддержке наших международных доноров Национальной академией имени Ярослава Мудрого был разработан тестовый опросник, и на первом этапе проверяется уровень теоретических знаний. Это уголовное, уголовно-процессуальное право, антикоррупционное законодательство. Тот срез, с которым детектив будет работать постоянно. Из 2700 кандидатов к первому этапу было допущено 2500, и его преодолели 980 человек. Затем были другие этапы. Например, тест на умение принимать правильное решение в экстремальной ситуации — его прошли 222 человека. Затем — психологическое тестирование. Не у всех, кстати, с этим было все хорошо…
— Они нуждались в помощи психиатров?
— Были кандидаты, оказавшиеся в "красной" зоне и в отношении которых следовал вывод о склонности к коррупционным действиям. После этого конкурсная комиссия проводила собеседования. Выбрали 70 лучших. Причем 56 — получили максимум голосов из семи возможных. Средний возраст победителей — 27 лет. Представлены практически все регионы. Есть выходцы из прокуратуры, милиции, бизнеса, трое из СБУ.
— А женщины?
— Знания оценивали не по половому признаку. Но шесть женщин на 70 детективов — считаю, нормально.

Фото: А. Яремчук
— Вы говорили, что намерены опираться на широкий доступ к базам данных, и то, на что раньше тратились месяцы, займет 15—20 минут. Такое реально?
— Работа с базами предусмотрена статьей 17 Закона Украины об Антикоррупционном бюро. Подписаны соглашения о доступе к ним со Службой финансового мониторинга, с Минюстом, МВД, СБУ, Госпогранслужбой, Госфискальной службой, Госказначейством. В отличие от следователей других правоохранительных структур, вынужденных обивать пороги в БТИ, различных ведомствах, выясняя, на ком зарегистрирована недвижимость, авто, отслеживая, как тратились госсредства, — наш детектив будет все это видеть, не выходя из кабинета. Ему не нужно никуда бежать, чтобы затребовать эту информацию. 5—10 минут — и составит полное досье. Какая приобретена или продана недвижимость, сколько уплачено налогов, каково движение транзакций, как это соотносится с декларацией о доходах. И очень легко установить, есть ли минимум два состава преступления: незаконное обогащение и внесение заведомо ложных сведений в декларацию. То же касается и госзакупок. Допустим, есть министерство, и есть тендер на 1 млрд грн. Изучаем по базам участников тендера и видим, что фирма-победитель создана за пару дней до тендера и исчезла сразу после его проведения. Но через ее счета успели перечислить 400 млн грн... Чтобы эту информацию собирать, изучать и правильно использовать, в структуре НАБ предусмотрено подразделение аналитики. Среди его сотрудников будут в том числе детективы, но с экономическим образованием. А данные от них получат те, кому поручены расследования.
— Аналитики есть среди тех, кого сейчас набрали?
— На них отдельный конкурс. Уже закончилась стадия подачи документов, начались собеседования. К концу месяца, думаю, будет сформировано все подразделение. Говорят, что Бюро медленно создается. Возможно. Но провести самый обычный тендер на закупку оборудования — это минимум два месяца. Есть организационные условия, которые нельзя обойти. Задача — создать не только независимый, но и абсолютно автономный орган. Кроме детективов и аналитиков, есть оперативно-техническое подразделение, которое будет заниматься негласными методами работы, управление внутреннего контроля, призванное следить за нашими сотрудниками, режимно-секретная часть, обеспечивающая соблюдение законодательства о гостайне. Во Львове уже открыто первое территориальное управление, на очереди — Одесса. В центральном аппарате к концу года будет около 300 человек. Процессуальное руководство детективами будет возложено на Антикоррупционного прокурора, назначения которого в результате открытого конкурса все мы очень ждем. Для этого Генпрокуратура и Верховная Рада должны как можно скорее делегировать в конкурсную комиссию своих представителей. Повторюсь, от назначения Антикоррупционного прокурора зависит полноценное начало работы Бюро.
— Президент назначил вас на семь лет — значит, уже есть и семилетний план действий?
— Есть четкие планы в пределах одного года. Семь лет — это срок, чтобы передать кому-то нашу службу уже сформированной, жизнеспособной, имеющей солидный бэкграунд, собственные базы данных. Первый отчет о работе был подготовлен нами в августе. Следующий будет 10 февраля 2016 года. К этой дате планируем подойти с конкретными расследованиями.
— Они, как и громкие фигуранты этих расследований, — определенный риск для сотрудников Бюро. Вы защищены, чтобы не подвергнуться нападению?
— Статья 10 Закона предусматривает и полномочия, и гарантии независимости. Забыл сказать — у нас создано еще и управление спецопераций. Пока в нем предусмотрено 70 человек. Оно будет осуществлять задержание коррупционеров, обеспечивать безопасность участников уголовного судопроизводства и сотрудников Бюро. Этому спецподразделению будет передано табельное оружие. Но минимизировать риски физического влияния на сотрудников нужно не кулуарными расследованиями, когда отдельно взятый детектив в одиночку где-то бегает, что-то делает и попадает в рискованные ситуации. Это группа детективов, допустим, из трех человек. То есть будет 13 или чуть больше групп...
— Не боитесь числа 13?
— Суеверным лучше вообще ни за что не браться! 12, 13, 14 — роли не играет. Каждая группа с привлечением аналитиков, управлений спецопераций, оперативно-технического будет расследовать конкретное уголовное дело. Контроль будут осуществлять первый заместитель директора НАБ и я как первое лицо, требующее отчет о проделанной работе. Вот такая структура, когда расследование не зависит только от одного конкретного человека — ни от директора, ни от зама, ни от детектива, ни от прокурора. И чтобы на работу нельзя было повлиять физически, психологически, морально. Необходимость в том же управлении спецопераций подтверждают и мукачевские, и другие события. Да и те, с кем мы призваны бороться, охраной не обделены.
— А вы сами карате не занимались — для самозащиты? Может, какой-то дан имеете?
— Я занимался тем, что сажал бандитов в тюрьмы. На карате особо времени не было. Но спорт уважаю.
— Бюро еще создается, а его уже вовсю критикуют. Пишут, что это некий монстр с суперполномочиями, государство в государстве. И зачем новый контролирующий орган, если и без него хватает борцов с коррупцией...
— Антикоррупционное бюро — вовсе не монстр. Сверхполномочия у него будут. Но это не государство в государстве. То, что в Украине уже есть институции, призванные противостоять коррупции, правда. Наверное, они не в полной мере справляются со своими задачами. Потому и было принято решение — при поддержке западных партнеров создать специальный орган, который бы работал эффективно. Я встречался с представителями аналогов нашего Бюро в Польше, Румынии, Канаде, Индонезии, Литве... Такие структуры там создавались, когда требовались быстрые и решительные шаги. У нас на Майдан народ вышел из-за требований антикоррупционных изменений, но не было структуры, которая бы их обеспечила. Я далек от мысли, что 700 человек (максимальная штатная численность НАБ) за год коренным образом переломит ситуацию, и мы получим новое общество без коррупции. Но то, что Бюро начнет расследования, которые закончатся вступившими в законную силу судебными приговорами, и, соответственно, начнется преодоление комплекса безнаказанности, и другие органы будут вынуждены либо идти с нами вместе, либо уступят свои полномочия, не сомневаюсь.
— Предполагаете конкуренцию в рядах борцов с коррупцией?
— На этой теме, как и на дублировании полномочий, любят спекулировать. За рубежом тоже есть конкуренция, и ничего. Статья 216 УПК четко разграничивает, какие дела расследует прокуратура, какие милиция или спецслужба. А в Великобритании даже отсутствует термин — подследственность. Есть моменты, когда работа органов пересекается. И ошибочно считают, что структуры дублируют друг друга. Это не так. Управление или отдел "К" СБУ может выявить преступление, принять заявление, провести первичные оперативные мероприятия. Но внести его в ЕРДР и начать расследование они не вправе. Задокументировали, например, министра — должны обратиться к нам, уличили прокурора района — в ГПУ, главу сельсовета — в МВД.
— Какие страны показывают пример борьбы с коррупцией?
— Каждая страна уникальна и коррупция тоже. Взять чью-то систему, имплементировать ее в нашу и победить зло невозможно. Ближе всего нам польская модель Антикоррупционного бюро — по структуре и полномочиям. Но в Польше не было такой ситуации, как у нас. А в списке общегосударственных проблем Великобритании коррупция вообще находится где-то в самом низу.
— А за счет чего эта проблема там не актуальна?
— Задавал вопрос: у вас задерживали судью за взятку? На меня смотрели с изумлением — это же королевский судья! Если он уличен во взяточничестве, то подрывает основы государства! Право стать судьей надо заслужить. Встречались с главой департамента по расследованию топ-коррупции. Он 10 лет стоит в резерве на судью. И не знает, станет ли им. Ему уже под 50. Для судьи этот возраст считается там молодым (средний — 55 лет). Он всю жизнь зарабатывает авторитет, чтобы ему доверили этот пост. Честь и совесть — не пустые слова. Надо, чтобы и у нас так было.
— А как добиться? Масштабные показательные процессы?
— Масштабных показательных процессов у нас не было — только громкие задержания.
— Значит, надо сажать?!
— Сажать надо, но этого недостаточно. Можно до бесконечности применять карательную функцию. Однако без дерегуляции и превентивных мер успеха не добиться. Борьба с коррупцией — не только посадки. Это и минимизация коррупционных рисков... В Украине больше сотни контролирующих органов — ни в одной стране такого нет! У нас бизнес проверяют с утра до вечера. И у каждого органа есть свои полномочия: приостанавливать деятельность, налагать штрафные санкции. Не наведем порядок — коррупционные риски будут высокие. То же самое — превенция. Прокурор зарабатывает эквивалент $200. Это огромный коррупционный риск. Слава Богу, в нашем Бюро этот риск минимизирован. И если детективу положена достойная зарплата (до 25—30 тыс. грн. — Ред.), с него можно потребовать... Мы будем не просто расследовать дела, а выявлять первопричины, истоки коррупции. Найдем системную причину — будем вносить предложения в законодательство. Так работает литовская служба расследований.
— Надеетесь, детективы произведут такой же переворот в умах, сознании людей, как молодые, не испорченные полицейские?
— Естественно! Став полноправными детективами, 70 человек могут честно сказать, что никому не платили ни за победу, ни за должность. Был сложный конкурс, но они его выиграли. И это тоже признак того, что в стране что-то меняется. Когда я подавал заявление на участие в конкурсе, то и сам не особо верил, что смогу победить и меня назначат директором...
— А какое ваше собственное топовое достижение?
— Когда-то подсчитал: в 2009 году сумма взяток, инкриминированных фигурантам уголовных дел, которые вел и направил в суд, составляла 40 млн грн. Суммарно это было больше, чем по всей Украине. Возглавляя следственный отдел прокуратуры Киевской области, всегда включал себя в следственную группу. Было очень громкое дело по заму мэра города Вишневое — я его сам расследовал и довел до суда.
— У вас был конфликт с прокурором Киевской области Витязем?
— Человек, осужденный по делу, насчет которого у нас с Витязем был конфликт, получил девять лет, но уже года через четыре освободился. Это произошло как раз на завершающей стадии моего противостояния с прокурором области. Это было доверенное лицо тогдашнего губернатора, которому он беспрекословно подчинялся. И когда его задержали, он прямо сказал, что не видит меня в органах прокуратуры.
— Как получилось, что из Кировограда вы оказались в Киеве?
— В 2007 году я возглавлял следственный отдел прокуратуры Кировоградской области. Там было очень интересное дело, которое расследовал — по выборам на 100-м избирательном округе. Слышали?
— Да, восемь человек по нему проходило.
— Когда я это дело закончил, мне пришла в голову мысль поработать судьей. Даже сдал квалификационный экзамен — в том же 2007-м. А в марте 2008 года поступило предложение из прокуратуры Киевской области. Я подумал и согласился. Но потом ушел — сам, кстати.
— А знаменитый экс-прокурор Киева Юрий Гайсинский, с которым вы работали перед вашим назначением, ваш выбор возглавить НАБ одобрил?
— Он предложил адвокатскую работу, зная меня со слов. Мы с ним знакомы не были. Почему-то мне сразу стали приписывать какие-то тайные связи, знакомство с Геннадием Кернесом (мэр Харькова — зять Гайсинского. —Ред.)
— А вы не знакомы с Кернесом?
— Нет. У нас с Гайсинским были исключительно служебные отношения. А потом, когда появилось объявление о конкурсе на должность директора Антикоррупционного бюро, я решил попробовать свои силы. Ни с кем не советуясь.
— Как относитесь к тому, что на вас, как на главу НАБ, уже собрали немало компромата? А ГПУ открыла уголовное производство...
— Я предполагал, что информационные атаки будут после того, как Бюро заработает. Но они начались раньше. Запустить фейк очень просто. К примеру, народный депутат просит ГПУ проверить какую-то информацию. Это формальный повод для внесения сообщения в ЕРДР. Начинается расследование. Нардеп еще раз обращается в прокуратуру — ведется ли следствие. Ему отвечают: да. И он запускает следующую волну... Скандал! Используют ложь как инструмент давления на Бюро, на меня — это неприятнее всего. Я понимал, что будут проблемы, но что станут действовать столь изощренно, не думал. Надо и детективам нашим быть готовыми к подобным атакам. На всех, кто назначался, какую-то гадость уже вылили или будут лить. Не каждый к этому готов. Мои недруги давно пытаются что-то найти против меня, моих близких. Следили за родителями. Искали следы какого-то бизнеса в Кировограде. Бесполезно. Я не нарушал закон. И не совершал ничего противоправного.

Фото: А. Яремчук
— Но в командировку в Лондон взяли жену, что еще долго будут вспоминать.
— Возможно. Но у меня нет особняков. Нет дорогих машин. Поездку жены оплатил за свой счет. Зарплата в 70 тысяч гривен это позволяет.
— О жене известно лишь, что она юрист и зовут ее Анна. Был служебный роман?
— Нет. Мы познакомились студентами.
— А есть какая-то жизненная установка, чему вы учите своих детей? Или пока рано?
— Старшему сыну 12. Достаточно взрослый. И у него уже привита неприязнь к коррупции... Установка одна: добиваться чего-то в жизни надо честным путем, чтобы не думать о проблемах с законом.
— Какую вам предлагали самую крупную взятку и за что?
— Как раз по делу зама мэра Вишневого — $200 тысяч.
— Как это происходило?
— Ну, через адвокатов предлагали. Но я эти попытки пресекал сразу.
— Что способно заставить директора НАБ Артема Сытника на каком-то этапе сказать: "Все, ребята, с меня хватит, ухожу"?
— Когда-то у нас в Киевской области было два уголовных дела — замгенпрокурора дал незаконные указания, и у меня был выбор: выполнить их или обжаловать генеральному. Такого не было ни при Союзе, ни уже во времена украинской генпрокуратуры. Выбрал второе. Генпрокурор указания отменил. Оба дела ушли в суд. Со мной потом многие не здоровались. Но это был мой выбор. Случалось всякое. И азартно было, и осознавал ответственность, которую на себя беру. Перед подачей заявки на конкурс два дня перебирал предыдущую жизнь, анализируя, что сделал не так, где мог ошибиться. И знаете: не увидел в биографии таких темных пятен, чтобы на них кто-то мог спекулировать или они меня дискредитировали.