Российский поэт Андрей Орлов (Орлуша): "Многие мои друзья из России считают себя украинцами"

Российский поэт Андрей Орлов (Орлуша):

Автор фото А. Гвоздков

— Андрей, в отличие от вас немногие русские могут сегодня позволить себе открыто говорить властям разные гадости.
— Во-первых, никакие гадости я властям не говорю. Если вы называете правду гадостью, мне это, по меньшей мере, странно слышать. Во-вторых, я говорю то, что думаю, что меня волнует, и то, что чаще всего соответствует действительности. И разговариваю я со своими читателями и слушателями, а не с властью. Если бы я хотел говорить с властями, я бы писал им письма, обращался в суды.
— А вам часто кошмары снятся?
— Не дождутся! Мне снятся веселые, разноцветные, иногда даже эротические сны, поверьте, власть на это повлиять не сможет.
— Уверена, вам не раз могли угрожать или мягко так просить, промолчать по тому или иному поводу.
— Угрозы и совсем не мягкие предложения промолчать были, есть и будут. Но исходят они от комментаторов и доброжелателей в интернете. Я их даже коллекционирую, но надеюсь, они никогда не попадут на глаза моей маме. От властей же даже скрытых обращений ко мне за последние лет 8-9 не было. Я ведь не газета и не телеканал. Надо мной не стоит ни акционер, ни куратор из Кремля, который может позвонить и припугнуть. Большинство людей, о которых я пишу, знаю лично. С Путиным я знаком с 1996 года. В свое время я делал предвыборную кампанию Межрегиональному движению "Единство", которое уже без моей помощи выросло в нынешнюю "Единую Россию", а тогда должно было оттащить голоса у блока Виктора Черномырдина "Наш дом – Россия". На фотосъемке, которую я организовывал, как раз познакомились Шойгу, Карелин и Гуров – первая тройка избирательного блока. С этими и другими людьми я и сейчас пересекаюсь на разных крупных мероприятиях или просто в ресторанах. Мы знаем друг друга, с кем-то здороваемся, с кем-то нет. То есть, если бы мне кто-то хотел передать сигнал, у него для этого есть очень много возможностей.
— Некоторые мои коллеги после просмотра последнего вашего ролика "Я украинец" решили, что это своего рода пиар вашего концерта в Киеве. Что можете ответить на это?
— Если то, чем я занимаюсь последние полтора года, кто-то воспринимает как пиар моих выступлений в Украине, тогда это должны быть действительно очень серьезные концерты (смеется). Как показали мои предыдущие приезды в вашу страну, у меня есть слушатель и без декларации того, что я – украинец. На днях у меня был концерт в Лондоне, но я ж не записывал ролик, где называл себя русским эмигрантом, который хочет стать англичанином. Этот ролик – моя политическая декларация. Многие мои друзья в Киеве тоже называют себя украинцами, хотя по национальности они, например, евреи. Я не менял национальности, а просто задекларировал то, что посчитал нужным. В данный момент я намного больше себя ассоциирую с Украиной, как с государством, нежели с Россией. Полтора года назад я написал:
А после Донбасса и наших в Крыму
Вопрос оголяю до сути:
Я русский забыл бы уже потому,
Что им разговаривал Путин.
Сегодня я дистанцирован от того, что творит официальная власть моей страны еще на порядок больше. Так же, как и я, в разговоре очень многие мои друзья говорят, что по политическим и жизненным убеждениям считают себя украинцами.
— Ваше заявление официально будет подкреплено – я имею ввиду украинский паспорт, или вид на жительство?
— Я много времени провожу за границей, не только в Украине, хоть в вашей стране я действительно бываю часто. Вынужденная эмиграция возможна у любого человека, если в родной стране ему становится невозможно дальше жить. Конечно, если мне начнут угрожать, я поеду туда, где мне не будут угрожать. Это не физический страх, а вполне естественное желание жить в безопасности. Никто не хочет получить несколько пуль в спину, как Борис Немцов.
— Как вы думаете, реальные результаты расследования убийства Бориса Немцова когда-нибудь станут известны общественности?
— Как бы ни велось расследование, оно никогда не приведет к реальным заказчикам. Ведь они не настолько глупы, чтобы говорить тем, кому поручают заказ, кто они на самом деле. Представьте, что у вас в руках часть цепочки, сантиметров пять из двадцати. Вы сможете ответить, откуда она начинается? Нет, потому что она оборвана. Здесь тоже самое. Мне сложно говорить об этом, потому что я с Борисом действительно дружил. При это я – противник кампании по переименованию моста его именем.
— Почему?
— У власти находится тот же режим, который Бориса и убил. Сегодня переименование моста его убийцами я считаю оскорблением памяти Бориса. Когда сменится власть, это уже можно и нужно будет сделать. Сейчас же это не победа либеральной оппозиции, а мелкая подачка от власти.
— Вы недавно вернулись из Крыма. Как там сейчас обстановка?
— Я бываю в Крыму по нескольку раз в год, начиная с 1976 года. Там жили и живут многие мои друзья. В Ялте, например, у моей бывшей, и, возможно так случится, будущей жены находится дом. Раньше в Крыму я себя чувствовал как дома, а сейчас там все по-другому. Большинство знакомых мне россиян, живущих в Крыму, не поддерживают аннексию полуострова. Они, возможно, даже более проукраинские, чем их соседи-украинцы, Лучше всего обстановку оценил таксист в Коктебеле, который сказал мне: "Раньше тоже было невыносимо, но сейчас же совсем пиз*ец". Видно, насколько молчаливыми и осторожными стали татары на рынках. Но все равно, обрывки украинской речи я иногда слышал, как и украинские песни на набережной в Ялте (напевает "Я не здамся без бою" "Океана Эльзы". — Авт.). Даже в магазине на мое "дякую" мне отвечали "будь-ласка". Но все украинские сувениры там сейчас продаются из-под полы. Вот купил себе брелок с надписью "Ялта, Крым, Украина" и красивую вышиванку. В целом, таким Крым я не видел даже при советской власти. Впечатление одно – уныние
— Благодаря таким людям как вы и Андрей Макаревич у украинцев остается надежда, что не все еще потеряно для русского народа. Как думаете, что Россию еще может спасти?
— Я думаю, что реальные шансы на это находятся между "крайне мало" и "никогда". Ни одного шага назад к миру сделано не было. Была только имитация этого движения, а потом все равно делался шаг вперед, к продолжению конфликта. Никакие ни санкции, ни потеря репутации в мире, ни падение экономики никого не пугают. Я давно не политолог, я никогда не был конспирологом, и не могу влезть в голову Путина. Что касается большинства москвичей, то я думаю, они начинают забывать о войне у Украние. То есть эта тема в разы меньше стала подниматься в разговорах, в главных сводках новостей.
— Что вы обсуждаете с вашими друзьями Андреем Макаревичем и Михаилом Ефремовым, кроме политики и творчества?
— Когда мы собираемся вместе, то, наоборот как раз, не говорим о политике и творчестве. Обычно мы видимся не на митингах и концертах, а в более спокойной обстановке. Мы вместе можем смеяться, плакать, выпивать. Наша дружба – это не политический альянс, как могут некоторые подумать. Мол собрались три нацпредателя и решают себе, как бы получить побольше денег, или когда снова поехать "скакать" на Майдане. С Ефремовым я познакомился в Крыму 8 мая 1978 года. С Макаревичем еще раньше, на его концерте в лагере "Спутник" в Гурзуфе в 1976 году. Мы действительно друзья, а не просто случайно оказавшиеся в "белом списке" люди, куда нас записало Министерство культуры Украины.
— Кстати, как вы к этим спискам вообще относитесь?
— Мне приятна компания, в которой я оказался. Но, мне кажется, что перед тем, как включать людей в этот хоть и хороший список, нужно было их самих спросить, хотят ли они в этом списке быть. При встрече с министром Кириленко я задал вопросы ему по поводу этих списков, и получил на них вполне вменяемые ответы. У нас есть планы на несколько совместных проектов. Пока же, пользы от того, что я в этом списке, особой нет. Последний раз когда я ездил во Львов, я все равно объяснял пограничникам и офицерам СБУ цель своего визита. То есть на границе "белый список" не работает. Кроме того, мне за него даже шоколадку не подарили, а это обидно (улыбается).
— Как бывший политтехнолог, вы следили за выборами в нашей стране?
— Следил. Очень заметно было отсутствие в этих выборах российских команд политтехнологов, хотя некоторые люди все равно продолжают работать в Украине. У меня есть ощущение, что в Украине из-за военного конфликта появилось некоторое пренебрежение к предвыборной агитации на русском языке. Но как политтехнолог я считаю, что часть агитации должна была быть двуязычной — поверьте, воздействие от нее было бы сильнее, в Киеве так точно. Многие думали, что если напишут лозунг на украинском языке, нарисуют рядом трезубец и все это на фоне желто-синего флага, то сразу завоюют сердца избирателей. Теперь же главное, чтобы у Украины хватило сил не свернуть с пути исполнения тех деклараций, которые были заявлены. Если векторы все сохранятся и политики народ не обманут, то Украину ждут действительно новые шансы развития. Пожар всегда дает возможность подумать, как по-новому построить дом. Если после трагедии, на пепелище появится такая же старая избушка с туалетом на улице, значит, пожар ничему не научил.
— Поэт Дмитрий Быков вас назвал "главным русским поэтом нашего времени". Вам это льстит?
—На самом деле, там есть продолжение этой цитаты, где Дима добавил, что главный – это еще не означает лучший. Сказано это было примерно 10 лет назад, когда я неожиданно накануне своего 50-летия начал писать. Быков – сильный критик, и эта оценка скорее не моего творчества, а эффект воздействия моих стихов на новую на тот момент аудиторию в интернете. У Димы – чудовищная работоспособность. И пока мы сейчас с вами разговариваем, он уже успел прочесть четыре книжки и одну написать (смеется).
— От некоторых ваших стихов читатели смеются до слез. А вас самого сложно рассмешить?
— Я вообщем-то люблю смеяться, особенно когда собирается хорошая компания. В основном мы смеемся над собой. А еще мне нравится творчество карикатуристов, например, Гэри Ларсона, над чьими работами я могу смеятся в голос каждый день.
— А когда последний раз плакали?
— Честно говоря, не помню, но вообще-то я – плаксивый персонаж. Могу иногда эмоцию выпустить и слез своих не стесняюсь.
— Требуете ли вы тишины, когда творите?
— Я начал писать стихи, чтобы смешить друзей. Поэтому и сейчас могу что-то придумывать, даже в разгар шумной гулянки. Но, естественно, это не касается лирических стихов. Когда замысел есть, стих рождается достаточно быстро и где угодно. Причем почти всегда я себя не правлю.
— Кстати, а за сколько по времени вы написали "А в Кремле зазвонил телефон"?
— Этот стих был написан за полтора часа, в пробке в такси, по дороге в концертный зал "Крокус Сити Холл". В этот вечер у нас был спектакль "Господин хороший". Раньше у нас была одноименная регулярная программа на телеканале "Дождь", где мы делали семь новостных стихов и роликов в неделю. Так вот, за день до концерта мы сидели у меня дома с Андреем Васильевым (продюсер "Господина хорошего". — Авт.) и обсуждали новости. Мы решили, что смеяться над бомбежками в Сирии, довольно странно. А тут как раз Путин дал интервью Соловьеву. Посмотрели видео и заметили, что почти во всех случаях слово "война" Владимир Владимирович заменяет на слово "работа". Так и родилась идея кавер-версии на стихи Чуковского. Прошу понять, что многие мои стихи ближе к жанру частушек или политических куплетов, нежели к поэзии высокого стиля. "Телефон" – это рифмованная реакция на новости. Продюсер проекта Андрей Васильев (создатель и бывший шеф-редактор украинской газеты "Коммерсант". — Авт.) называет жанр, в котором мы работаем ньюзикл, то есть новости, положенные на музыку и стихи.
— В прошлом году вы написали стихотворение о трагедии Боинга. О событиях на Синайском полуострове вы планируете что-то написать?
— Когда эта трагедия случилась, у меня были выключены телефон и компьютер на три дня. Я так всегда делаю, когда отмечаю свой день рождения. Поэтому я узнал о случившемся позже, чем другие. Я — не газета или журнал, чтобы в обязательном порядке откликаться на подобного рода события. Несмотря на это, к проекту Орлуша я сейчас отношусь как к достаточно влиятельному средству массовой информации. Как Андрей Орлов я, конечно, не мог не среагировать, но как Орлуша посчитал, что писать об этом не буду. Про чудовищные теракты в Париже я пишу в этот момент, и киевляне будут их первыми слушателями.
— На выступлениях в Киеве (17 ноября, клуб Atlas) и Одессе (19 ноября, клуб Terminal 42) вы планируете посвятить пару строк политикам нашей страны?
— Я сам не люблю, когда человек приходит в гости и тут же начинает рассказывать, что ему не нравится в этом доме. Если бы я жил в Киеве, знал все проблемы, то вполне бы мог себе это позволить. А так, смеяться над оговорками Кличко, например, считаю дурным тоном.
На своих выступлениях я всегда читаю что-то новое. Примерно половина людей, которые приходят на мои чтения, знают меня по "Фейсбуку". Я никогда не составляю программу своих выступлений. Все зависит от моего личного настроения и настроения публики в зале. У меня бывало такое, что люди приходили два дня подряд на концерты, и видели две абсолютно разные программы. Так что, единственное, чего вы не услышите на моих выступлениях, так это шуток по поводу украинских политиков. А, впрочем, как пойдет.

Узнать курс доллара онлайн Легендарный клуб Вулкан Выгодное развлечение для любителей казино Вулкан Неон Преимущество покупки автомобиля Volkswagen Passat от компании mercur-auto.kz Зеленый тариф для солнечных электростанций – что это?

Лента новостей