Как добивали Югославию. Часть вторая

Вильнюс-Кишинев, Март 27 (Новый Регион, Эрнест Варданян) – Непосредственным поводом для начала военной кампании против Югославии стал инцидент в косовском селе Рачак в январе 1999 года. Данный эпизод требует отдельного внимания, поэтому я не буду писать о нем здесь, а только отмечу, что он стал отправной точкой для подготовки и проведения военной операции НАТО.

Меня больше интересует комплекс политических предпосылок, сделавших возможной военную атаку на Югославию. К началу 90х годов Косово представляло собой регион, где титульная нация была абсолютным меньшинством на фоне формального албанского «меньшинства». Краткий экскурс в историю покажет нам, что албанизация Косова поля началась примерно в XVII веке, когда в результате многочисленных восстаний против османского владычества сербы вырезались или изгонялись, а на их место селились принявшие ислам албанцы. После долгой кровопролитной борьбы сербы обрели независимость в 1878 году, но Косово вернулось к «матери» только в 1912 году, когда албанцы составляли уже половину населения.

В годы Второй Мировой войны Югославия была оккупирована и поделена немцами, итальянцами, венграми, болгарами и формально Албанией, которая сама была занята Италией еще в апреле 1939 года. Косово в результате оказалось частично в составе «Великой Албании». Были проведены этнические чистки, изгнана или уничтожена значительная часть сербского населения, и к концу войны, даже после освобождения Югославии, албанцы стали в Косово большинством.

Крупную ошибку совершил Иосип Броз Тито, наполовину хорват, наполовину словенец. После войны он, лелея мечту об объединении с Албанией, разрешил косовским албанцам, переселенным сюда при итальянских властях, остаться в крае. В то же время изгнанным сербам запретили возвращаться к своим домам. Надежды на поглощение Албании вскоре растаяли, а албанцы уже закрепились. Вот так сербы стали меньшинством на своей исконной земле.

Еще одна ошибка была допущена в 1974 году, когда Сербия, закрепив в Конституции автономный статус Косово, разрешила Приштине налагать вето (!) на законопроекты, касавшиеся собственно сербских вопросов. Фактически Белград потерял контроль над своей провинцией, которая, к слову, имела статус субъекта СФРЮ наряду с шестью союзными республиками. К началу 80х годов албанцы уже безраздельно властвовали в Косово, и попытка Милошевича урезать полномочия автономии натолкнулась на резкое сопротивление Приштины. Джинн был выпущен из бутылки.

Милошевич чрезмерно увлекся националистической риторикой, будто не замечая резко изменившейся обстановки в Европе и не понимая опасности захлестывания одного национализма на другой. И хотя я не думаю, что сербы могли бы по-хорошему договориться с албанцами в начале 90х годов, всё же должен признать, что сербы переоценили себя, решив воевать сразу на всех фронтах: сначала со Словенией, потом с Хорватией и в Боснии, параллельно пытаясь навести порядок в Косово. Вероятно, с Белградом сыграло злую шутку то обстоятельство, что всю вторую половину ХХ века он был «кошкой, которая гуляет сама по себе». Ни с Западом, ни с Востоком, вечное маневрирование, уверенность в непогрешимости выбранного курса, а на самом деле – ошибка за ошибкой.

Будто не замечая того, что США и НАТО заняли промусульманскую (в Боснии) и проалбанскую позиции, Милошевич продолжил махать кулаками, полагая, что занятый другими войнами Запад не возьмется за Косово. К концу 90х годов сербы продолжали жесткую борьбу с уже оформившейся Армией освобождения Косово, которая получала оружие из соседней Албании. Что следовало бы понять Милошевичу? Очевидно, то, что для западных стран косовский конфликт был прекрасным поводом ворваться на Балканы, а сами по себе косовские албанцы были удобным поводом (посмотрите фильм «Хвост виляет собакой» – многое станет ясным).

Проще говоря, сербам нужно было договариваться с албанцами даже ценой больших уступок – как минимум, в виде восстановления политической автономии. Ибо уже тогда было ясно, что продолжение конфронтации будет еще хуже. Но к началу 1999 года недальновидность Милошевича сделали свое дело. Есть история, рассказанная российскими дипломатами. Во время очередных трудных переговоров представитель США (то ли Строуб Тэлботт, то ли Ричард Холбрук) бросил Милошевичу: «Вы осознаете, что, если я сейчас выйду за дверь, мы начнем вас бомбить?». «Бомбите», – спокойно ответил президент Югославии. А тогдашний министр иностранных дел России Игорь Иванов, которого Запад попросил уговорить Милошевича, поехал в Югославию и увидел там «только идиотов, готовых идти на войну» (цитирую по источнику).

Мадлен Олбрайт, в те годы госсекретарь США, писала, что поведение Белграда говорило о том, что он воспринимает действия Запада как блеф или же считает, будто русские помогут ему остановить НАТО. Возможно, полагала Олбрайт, Милошевич рассчитывал на быструю победу в военной операции.

С одной стороны, сербов можно понять: временный план урегулирования, предложенный западной коалицией и Россией на февральских переговорах в Рамбуйе, был не чем иным, как ультиматумом. Вывод югославской армии, полиции и сил безопасности из Косово, ввод туда контингента НАТО, восстановление политической автономии края – это был фактический отказ Белграда от суверенитета над краем.

Даже более умеренный, чем Милошевич, президент Сербии (в составе Югославии) Милан Милутинович говорил западным дипломатам, что в Белграде готовы принять требование о восстановлении автономии, но категорически не приемлют пункты о выводе национальной армии из Косово. Вместо этого, говорил он, сербы ожидали, что Запад будет работать с ними над разоружением Армии освобождения Косово. Наконец, Россия тоже не просчитала всех последствий, ошибочно полагая, что наличие только албанской подписи под документом в Рамбуйе не делает его полновесным.

В общем, ситуация зашла так далеко, что упрямство Милошевича сыграло против него же. Виновник срыва переговоров был назначен, решение принято. «Мой друг Евгений, Ваш визит вряд ли сможет что-то изменить», – сказал вице-президент США Альберт Гор по телефону премьер-министру России Евгению Примакову, который летел вечером 23 марта в Вашингтон. Понимая, что ему уготована роль статиста при объявлении готового решения о военной операции, он не захотел присутствовать при столь неприятном для русских событии и приказал пилоту развернуть самолет над Атлантикой…

После начала бомбардировок Борис Ельцин приостановил работу Совета Россия – НАТО, в публичном обращении призвал «остановить Клинтона», а затем… фактически отстранил многоопытного Примакова, назначив экс-премьера Виктора Черномырдина специальным представителем по урегулированию ситуации вокруг Югославии. Сделано это было, однако, довольно поздно – лишь 14 апреля, когда бомбардировки были в самом разгаре.

Подоплека назначения вызвала вопросы: мол, Черномырдин был сопредседателем российско-американской межправительственной комиссии вместе с Альбертом Гором и знал многих лидеров стран НАТО. Но ведь и Примаков был не новичок в международных контактах. Однако даже это было не главным – принципиальная готовность НАТО бомбить Югославию означала, что личностные подходы ни к чему не приведут. Кого должен был уговаривать Виктор Черномырдин? Клинтона, Олбрайт, генерала Кларка, Солану или всех сразу? Там нужен был именно дипломат-практик, знаток международных проблем и казуистики, а не «друг Черномырдин». В конце концов, его личностный потенциал был потрачен на слом сопротивления Милошевича, который в итоге принял западный ультиматум.

На переговорах 2-3 июня сербы приняли тяжелейшие условия: вывод войск из Косово, «добровольное» согласие на ввод контингента НАТО и т.д. Фактически уже тогда Белград потерял суверенитет над краем. Но гораздо важнее международные последствия этого беспрецедентного по отношению к сербам поступка России.

Во-первых, спецпосланник Кремля не выполнил главного требования Ельцина – остановить и осудить военную операцию НАТО, понимаемую Москвой как агрессия. Во-вторых, эта агрессия была фактически узаконена, ибо ее прямые политические последствия – изъятие Косово из суверенного поля Сербии и передача под контроль ООН – были зафиксированы в Резолюции Совета Безопасности №1244 от 10 июня 1999 года. В-третьих, даже после подписания Милошевичем ультиматума бомбардировки не прекратились – тем самым Запад показал России, что он будет «работать» столько, сколько посчитает нужным.

В-четвертых, и это, конечно, самое главное, события 1999 года стали началом конца Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений, т.к. уже во второй раз после Боснии, но впервые в таком масштабе Североатлантический альянс развернул боевую операцию по принуждению противника к выполнению своих условий. Без санкции Совета Безопасности ООН, за пределами территории стран-членов НАТО, с последующей односторонней суверенизацией части страны в нарушение положений Резолюции №1244, которая закрепляла территориальную целостность Союзной Югославии. Впервые после окончания «холодной войны» право силы показало свое превосходство над силой права.

Даже эффектный марш-бросок русских десантников на косовский аэродром «Слатина» в ночь на 12 июня 1999 года не внес принципиальных изменений в ситуацию. Россия с треском проиграла эту геополитическую битву, а Запад постепенно доработал ситуацию до признания Косово 17 февраля 2008 года. Ящик Пандоры был открыт. Вероятно, мы уже не узнаем многих деталей событий 15-летней давности – Ельцин, Черномырдин, Милошевич, Холбрук ушли в мир иной, оставив потомкам сложный косовский узел. Эхо 78-дневных бомбардировок уже отзывается в разных регионах мира, несмотря на разговоры об «уникальности» косовского прецедента. Но это уже совсем другая история.

Читайте также Часть первая

Europalibera