"Пьянство и секс трудозатратны, недолго им осталось"

В рамках 9-го Московского международного открытого книжного фестиваля Сергей Мостовщиков, известный журналист и крупная медиафигура, прочитал лекцию «Четвертая власть кончилась, нужно взять пятую». Мостовщиков сделал неожиданные выводы из происходящего и местами ушел в постмодернизм, но его концепция, несомненно, представляет интерес для всех, кто сегодня работает в СМИ и пытается понять идущие в медиа процессы. Мы публикуем сокращенный вариант лекции.

Русская философия по своей природе – философия свершившегося факта. Все ищут выход – что делать с тем, что уже случилось, но не находят его. Я знаю два радикальных варианта выхода из нынешней ситуации: геноцид и попытка заново перекрестить русский народ, чтобы на тысячу лет хватило силы воли, доброты и новой веры. Это кровопролитные методики, а хотелось бы попытаться найти альтернативу. Про нее как раз есть анекдот. Мальчик спрашивает: «Пап, а что такое альтернатива?» Папа говорит: «Представь, что у нас есть яйцо, мы его можем съесть и будем сыты. Также мы можем отнести его в инкубатор, где появится курица. Ее мы тоже можем съесть, но лучше вырастим, и она будет давать яйца. Когда их станет много, мы откроем свой инкубатор, у нас будет ферма, куры, яйца, появятся деньги. Потом начнется гроза, шторм, прорвет дамбу, ферму затопит, и куры утонут». – «Так что такое альтернатива?» – «Альтернатива – это утки».

Я исхожу из того, что в сфере медиа нужно искать как раз не выход, а вход, то есть метод, который позволит в нынешней ситуации войти в новое пространство.

Пока все тратят время на то, чтобы найти путь развития, логику встраивания в нынешние условия, я остаюсь сторонником теории деградации. Абсолютно убежден, что только деградация и использование простых методов позволят продвинуть ситуацию.

Чтобы это доказать, потребуется расстаться с заблуждениями, присутствующими в последние десятилетия в сфере медиа. Например, теория о том, что пришли новые технологии и интернет, меняющие природу журналистики, коммуникаций. От этого газетные тиражи падают, и необходимо как-то подстроиться, забыть, например, про бумагу. Я сейчас копаюсь в архивах журнала «Крокодил» и в номере от 1925 года нашел любопытную фразу: «В связи с появлением радио на дальнем Севере влияние шаманов и жрецов среди самоедов заметно падает». Я работал в газете «Труд», тираж которой составлял 19 млн экземпляров ежедневно, потом в газете «Известия», в лучшие годы печатавшей каждый день 6 млн экземпляров, и простая математика позволяет нам увидеть, что ни один сайт современного средства массовой информации не собирает такой аудитории. Так что разговор о том, что коммуникативную функцию на новом уровне принял на себя интернет, – чушь собачья.

Все, что требует усилий, отмирает

Если посмотреть на это с той позиции, что новые технологии создаются ради удобства, чтобы люди могли быстрее и глубже проникнуть в магию общения со средствами массовой информации, мы понимаем, что нет такой глубины проникновения ни на один сайт СМИ. Человек тратит несколько минут и видит максимум 3–4 страницы сайта, что уже является успехом. Поскольку я всю жизнь имею дело с новостями, не могу избавиться от привычки их просматривать: на чтение новостей и глобальный поиск у меня уходит не более пяти минут, я просто вижу, что их не существует, читать нечего.

Мы очень часто путаем причину со следствием. Охотно говорим – появился айфон и изменил мир, тогда как правильней было бы сказать, что изменился мир, и только поэтому появился айфон. Прежде чем рассуждать о том, как действовать в сложившейся ситуации, нужно понимать, что произошло нечто и создались условия, фактической необходимостью поддержания которых является отсутствие коммуникаций, новостей и СМИ в привычном понимании этого слова.

Если бы любые новости, газеты, сообщения потревожили нас в нашем нынешнем состоянии, то стали бы противны этому миру. Поэтому мир изобретает любые способы и устройства, чтобы оградить нас от этого и дать возможность не читать и не видеть их.

Развиваясь в течение длительного времени, человечество несколько утомилось. Всегда существовала мечта тратить на жизнь не очень много усилий. Если мы посмотрим на индивидуальные усилия, то увидим, что многие из них уже ушли. Например, переписка – написание письма, отправка, ожидание ответа. Почему-то считается, что электронная почта позволяет быстро решать какие-то вопросы. Когда Лейбниц переписывался с французским послом, рассуждая с ним о двоичной системе, у них на коммуникацию уходил год. Тем не менее они успевали обсудить перемены, создавать что-то новое. Общение не требует скорости.

Я думаю, что в череде отмирающих явлений окажутся тяжелое бытовое пьянство, требующее усердия, усидчивости, воли, социальных навыков общения с соседями, и секс.

Уверен, что количество пьющих людей уменьшается, – и вовсе не за счет антиалкогольных кампаний, которые были и раньше, когда алкоголь продавали только в определенное время, а люди бунтовали. Сейчас никто не бунтует, потому что никому это не нужно.

Феноменальная вещь касается коллективных усилий – они и вовсе исчезли. Сейчас очень трудно сказать, в чем смысл коллективного усилия на работе. Отпали любые представительские функции, когда вы делегируете часть своей воли и силы каким-то институтам. Никто не хочет, чтобы кто-либо представлял его где бы то ни было. Наши депутаты Государственной думы могут беситься сколько угодно, но они никого не представляют, несмотря на выборы, никакого делегирования полномочий не происходит, потому что никто этого не хочет. Исчезли все институции типа профсоюзов, комсомолов, газет и СМИ в том числе, которые в советское время несли очевидные представительские функции. Газета «Труд» была профсоюзной и представляла интересы профсоюзов. Поскольку сейчас нет осмысленного коллективного усилия, все эти функции не имеют значения, и скоро наступит время, когда представителей власти придется где-то прятать, потому что не будет смысла в их существовании.

Мы выросли на теории эволюции и идее, что труд сделал человека человеком. Но если мы отрицаем усилия, значит, нет никакого результата. Ничто его не приносит, поэтому появляется феномен подмены каких-то вещей, эволюция подменяется женщиной с бородой. Что-то происходит, нам кажется, что мир меняется, и следствие этих перемен, которые на самом деле не идут, это женщина с бородой, иллюстрирующая собой то, что должно было случиться естественным образом, но чего не происходит.

В области секса феноменом являются круглосуточные интимные магазины шаговой доступности. Они олицетворяют современные средства массовой информации. Как мне кажется, там сосредоточена какая-то четвертая власть, и непонятно, почему их так много. Если вы выедете в Пензу, столицу отчаяния, где люди получают 3–5 тысяч рублей в месяц, но найдете эти магазины на каждом шагу. Они собой подменяют нечто важное, пытаются что-то сказать, но я пока не знаю что.

В одной книге я прочитал, что интересные метаморфозы произошли с зарплатой, с процессом получения денег за свой труд.

Поскольку мы не знаем, что все вместе делаем и каким должен быть результат, зарплата является компенсацией за собственную деградацию. И чем сильнее ты деградируешь, тем больше оснований просить у начальства увеличения зарплаты.

Она же должна компенсировать то, что ты не понимаешь, что происходит.

Главное – отсутствие результата!

Новость это и есть результат. Меня всегда учили, что правильная новость полностью меняет мир. Момент до начала чтения новости радикально отличается от момента завершения чтения. Она есть воплощенный результат, материализация какого-то процесса. Тем не менее новость как результат и как факт исчезла, она никому не нужна, поскольку нет никакого результата. Способов действовать в этой ситуации немного. Если вы действительно хотите делать СМИ как средства массовой информации, это все еще возможно, но в среде, где сохранились усилия и есть результат. Например, вы можете выпускать газету на таджикском языке, рано или поздно это произойдет, и это было бы правильно, особенно в Москве. В такой газете действительно существовали бы усилия и был бы понятен результат, ясна панорама новостей, которые можно в ней освещать.

Один из самых драматически показательных моментов – вывод на русский рынок журналаNewsweek, который редактировал Леонид Парфенов. Сокрушительный провал проекта обусловлен тем, что была нарушена природа издания. Идеальная модель в России – делатьNewsweek для людей, торгующих на Черкизовском рынке. Мы считаем это достаточно обидным и неправильным, они же какие-то торгаши, хотя на самом деле в Америке, где и появился журнал, он именно для них и делался – приличное издание класса журнала «Эксперт» для людей, занимающихся торговлей.

Чтобы попытаться сделать нечто при помощи доступного нам инструментария, это должны быть вещи, очищенные от цивилизованности, потому что энергия кипит сейчас там, где ей нет места. Все готовы обсуждать происходящее на Украине не только потому, что это рядом, а потому, что там сейчас творится природная и понятная на глубинном уровне вещь – отброшена цивилизованность, и мужчины делают простые вещи, просто убивают друг друга. В этом есть какая-то первобытность, эти поступки, как бы они ни были ужасны, понятны и глубоки. Слово такой же инструмент, как и пуля, просто пуля долетает быстрее.

Новые медиа должны не требовать усилий и не приносить результатов

Если делать что-то в области СМИ, то вещи в духе времени: они должны производиться без усилий и не приносить никакого результата.

В моей голове существует идеальная конструкция современного СМИ. Вы собираете редакцию, желательно из хороших профессиональных людей, делаете журнал или газету, но не выпускаете ее.

Будь у кого-нибудь дерзость тратить деньги на такой проект, я думаю, что энергия этого события сама мистическим способом нашла бы выход. Такие СМИ работали бы помимо воли их создателей, потому что было бы невозможно смириться с тем, что хорошие люди за хорошие деньги делают хорошую работу, которую никто не видит. Мне кажется, что ни у кого не хватит смелости. Другая вещь – это, например, сознательное издание непоследовательных продуктов, то есть попытка выпускать что-то, что не имело бы никакого постоянства. Сегодня вы выпускаете журнал «Колобок», а завтра тем же коллективом делаете газету «Сверчок» – непредсказуемым тиражом.

Такие попытки уже предпринимаются в медиасреде, например Олег Кашин выпускает журнал «Кашин». И это правильно. Такие издания должны быть намеренно лишены легендарности, логики и истории, они должны так называться и транслировать нечто. Есть еще один способ, который, если я не ошибаюсь, используют при производстве мультфильмов: в аквариум кидают бумажки с произвольно написанными словами, перемешивают, достают какое-то слово, например «хлеб». Таким образом выбирается тема публикации. Вы можете рассказать историю хлеба, сфотографировать его, даже поговорить с ним, записать его звук и отправить сообщение в пространство. Оно будет прочитано, потому что не ведет ни к какому результату и за ним нет никаких усилий, кроме доставания бумажки из аквариума. Существуют и другие способы. Допустим, не продавать и не отправлять сообщения напрямую. Или делать нечто, что не презентует себя как медиа, не показывает себя ни как журнал, ни как газета. Вы можете продать что-то, что приведет вас к журналу или в газету, к читателю, но он не должен знать этого изначально, потому что любая новость, сообщение, усилие, результат – это прямая угроза не строю или стране, а сложившемуся порядку вещей. Это не конец эволюции, это новая история, из которой не надо искать выхода, надо найти способы войти в историю с простыми вещами, которые потом сами во что-то превратятся и куда-то вас приведут.

Я не предлагаю никакой программы. Все, что наработала цивилизация за многие века, это всего лишь метр невидимого пространства, так называемый personal space, куда вы не можете вторгнуться. Я бы назвал это наращением пустоты. Когда вы попадаете в Африку, то понимаете, что там этого просто нет, там любая палочка может вас убить. За счет того, что пространства не существует, все вдруг изменяется. Там, где в нашем сознании должна стоять корова, стоит слон, а где плавает щука – крокодил. Не потому, что Африка чудесна, а потому, что это родина человечества, она не позволяет нарастить это пустое пространство. Когда говорят, почему вымерли мамонты, – ерунда же, что из-за изменения погоды! Просто их выпихнуло цивилизационное пространство. Поэтому я предлагаю смирение; жить в том, что есть, я вижу, что не могу действовать прежними методами, не могу ничего изменить, но я могу войти куда-то, не обманывая себя.

Когда делался журнал «Крокодил», мы делали отчаянные попытки как-то распорядиться словесностью, решили несколько важных вещей, которые погубили нас в конечном итоге. Например, постановили не иметь дела с юмором, потому что юмор – это индустрия, а просто сделать сатирический журнал. Трудность сатиры именно сейчас заключается в том, что не наработано огромное количество характеров. Когда М. Е. Салтыков-Щедрин писал «Как мужик двух генералов кормил», по крайней мере можно было понять, кто из них кто. Сейчас, если вы будете пользоваться образом или характером генерала для сатирических целей, то поймете, что за ним пустота. Также вы не знаете, что такое мужик на всех уровнях: в одежде, возрасте, лексике, рефлексии, потому что этого уже нет. Пьеса как жанр исчезла именно по той же причине. Также ушла карикатура как тип сообщения. Хотя сейчас она активно развивается в Ираке и Турции.

Яна Делюкина Источник: slon.ru