Время Данилевского — от Крыма до Вологды

Время Данилевского — от Крыма до Вологды

Интерес к учению выдающегося русского мыслителя Николая Яковлевича Данилевского (1822-1885) из сугубо книжной фазы, из исследовательского периода перерос в социокультурную и политическую реальность времени.

Ответы на самые актуальные вопросы идеологии мы ищем в его трудах, и, главное, находим их, выраженными в афористической форме с научно проработанным содержанием. Читая Н. Я. Данилевского, ловишь себя на мысли: неужели всё это сказано и написано полтора века назад, а не сегодня?.. Его знаменитая теория культурно-исторических типов «вдруг» как бы оживает на наших глазах, доказывает свою истинность, когда в связи с событиями на Украине пришла в видимое национально-государственное соприкосновение не глобальная система мироустройства, оказавшаяся в чем-то абстрактно смоделированной, излишне политически подчиненная, а заколебались ее, казалось бы, полузабытые, вполне «патриархальные» историософические составляющие, анализ становления и развития которых столь проницательно предложил наш русский гений.
Да, смена вех, объективная, не нагнетенная попутным, — западным ли, восточным ли — ветром. Да, Россия шла к осознанию собственной сущности слишком долгой исторической дорогой, убеждая, прежде всего, себя, что она на верных путях, и тем трагичнее и опаснее было разочарование, как в социалистической, так и в либеральной моделях развития, двойной крах, случившийся на протяжении одного века, но не давший разрушить основу, ядро, лишь по причине еще более крепких связей, живых внутренних скреп, которые спасали нас и в военное лихолетье, и во времена мирного смущения умов и социальных нестроений.
И вот вздохнули, что-то родное забрезжило, морок начал рассеиваться, «русская весна» вступила в свои права, и уже не так мелко становится жить, общее срастается, а силы и желания вдруг набирают новую энергию. Это всё предугадал Николай Яковлевич Данилевский, «утверждавший своеобразие в том мире, в котором уже многие его современники стремились к однообразию в политике, в быту и даже в психологии (в душе)». Цитата, о многом говорящая, из предисловия Юрия Иваска к переизданию книги Н. Я. Данилевского «Россия и Европа» в США в 1966 году.
Да, там, в чужих палестинах, с послевоенных времен не утихал интерес к идеям Николая Данилевского, о чем говорит его полная библиография трудов. Пока наша интеллигенция, что левая, что правая, десятилетиями золотила, а потом в мгновенье ока сокрушала коммунистических идолов, чтобы насадить либеральных кривеньких лже-божков, настоящая битва умов, как сегодня выясняется всё отчетливее, разыгрывалась на отдаленных полянах, в тени прогресса и вне покрова общечеловеческих ценностей. И здесь наш Данилевский — одна из ключевых фигур противостояния. «Он, — как пишет современный русский исследователь А. В. Ефремов, — по праву может считаться одним из создателей новой философии истории».
Умолчим здесь о большом корпусе цитат, которые сегодня начинают появляться в социальных сетях, печатных изданиях, сквозят в официальных документах. Наступило время Н. Я. Данилевского, значит, его активно множат, читают, над ним пытаются размышлять. В блоговом изложении всё это выглядит эффектно (чудо, как современен!), от восторга духоподъемных чувств его сравнивают с Нострадамусом, хорошо еще не с Вангой, но этой массовой культуре хочется противопоставить одинокий голос собственного открытия этого удивительного по цельности человека, и это открытие, пусть и небольшое, тихое, рождается от сокровенности и близости присутствия Николая Яковлевича где-то совсем рядом, в двух шагах от истины.
...Снова листаю и перечитываю часть домашнего архива, присланного мне (присланного, конечно, в копиях) из Германии правнучкой Николая Яковлевича — Инной Рау-Данилевской. Впервые вижу фотографию 1885 года его вдовы Ольги Александровны, в девичестве Межаковой: траурные одежды после недавней кончины мужа, волевой, с неизбывной печалью взгляд. Листаю воспоминания различных людей, где «память сердца» (К. Батюшков) растворена между строк. Кстати, Данилевские были в родстве и с «питомцем муз» Константином Николаевичем Батюшковым, и со святителем Игнатием Брянчаниновым. А вот и строчка из письма Инны Рау к автору этих строк: «Корни мои на Вологодской земле и Южном берегу Крыма». Последнее место — прямо к нашему двору. Россия вернула себе и Крым, и могилы Данилевских в бывшем имении Мшатка, что под Форосом.
А вологодская земля, — скажите — тут при чем? «Чудесные сближенья», как говорил А. С. Пушкин, здесь завязались прочным узелком. Сближенья и родство между всеми, кто упомянут мной выше. Даже американец Юрий Иваск, составивший и прекрасно издавший в 1966 году в США книгу Николая Данилевского, и тот достоин вологодской благодарности, ведь именно он опубликовал в «Списке сочинений Н. Я. Данилевского» название его труда об исследовании рыбных промыслов на Кубенском озере, одном из крупнейших водоемов Европейской части России и тогдашней Вологодской губернии.
Вот прозвучал 1966 год... В этот год Василий Белов напечатал свою повесть «Привычное дело». Писал он ее в деревне Тимониха, что совсем рядом с селом Никольским, — один речной бассейн, где в середине XIX века Николай Данилевский изучал не только рыбное поголовье местного озера, но и быт, скажем по-беловски, житейский и трудовой лад местных рыбаков-крестьян. А тут уже не одни «чудесные сближенья», а нечто большее и вполне закономерное, откликнувшееся только сейчас.
Как же попал в те места Николай Данилевский? Он появился в мае 1850 года в губернском городе Вологде, как сосланный за участие в кружке М. В. Петрашевского. Должность он получил невеликую — чиновник для особых поручений при губернаторе, но его заприметил губернский предводитель дворянства Павел Александрович Межаков. Фамилия в тогдашней Вологде весьма известная, из помещиков Кадниковского уезда, которая в начале XVII века в лице казацкого сотника Филата Межакова получила огромный земельный надел по реке Уфтюге за славные боевые дела 1612 года вместе с ополчением Минина и Пожарского. Интересно, что и Данилевские также вели свой род от малороссийского казачьего сотника Данилы, переселившегося в XVIII в. в Великороссию. Павел Межаков и Николай Данилевский подружились, и столичный изгнанник стал часто гостить в имении Межаковых в Никольском.
В тех неблизких краях, среди болот, Межаковы отгрохали настоящий европейский дворец (40 комнат), среди вологодских деревенек, с большой библиотекой, галереей картин известных художников, даже Рембрандта, с симфоническим оркестром под управлением польского дирижера, позднее ставшего местным музыкальным светилой, с оранжереями, ананасовой теплицей, винными подвалами, с огромным парком и каскадом прудов. Больше двух лет Данилевский жил в Вологде, за 120 верст приезжал в гостеприимное Никольское... Особенно он сошелся и подружился с сыном предводителя дворянства Александром Павловичем Межаковым, который состоял членом Русского географического общества, был известным ученым-орнитологом, занимался изучением флоры и фауны Вологодской губернии. Николай Данилевский не сидел без дела, изучил состояние рыбного промысла на Кубенском озере и написал научную работу. Она-то для меня и представляла особый интерес, так как я работал над большой книгой о своих родных местах.
Здесь можно легко догадаться о том, почему я познакомился с Инной Рау и со второй правнучкой философа и мыслителя Валентиной Яковлевной Данильченко-Данилевской. Они уже выезжали, и не раз, в Никольское, где и следа не осталось от межаковского дворца, сохранился только парк, да и то в запущенном виде. Валентина Яковлевна, с которой я часто беседовал, подарила мне рукопись родословной Данилевского, позднее опубликованной в качестве комментария к одному из новейших изданий «России и Европы». К сожалению, Валентина Яковлевна быстро ушла из жизни. Теперь наследницей дел Данилевского выступает Инна Рау, которая весьма активно пишет воспоминания, распечатывает архив семьи Данилевских.
Дружба Николая Яковлевича с Межаковыми имела счастливое для всех продолжение — зимой 1860 года он сделал предложение двадцатидвухлетней Ольге Александровне Межаковой, дочери своего друга Александра Павловича, который к тому времени скончался. «Никольское, — пишет В. Я. Данильченко-Данилевская, — стало домом Николая Яковлевича». В барском парке села сохранились пять лиственниц, посаженных Данилевскими в честь пятерых детей. Шестым ребенком стал мальчик-сирота, подобранный Ольгой Александровной в Вологде на улице, когда он что-то рисовал углем на заборе. Позднее, уже юношей, Алеша Зреляков получил лучшее по тем временам художественное образование, окончив Петербургскую Академию художеств по классу знаменитого профессора П. Чистякова. Неутомимая Инна Рау написала очерк об А. Зрелякове, ныне забытом живописце, и он еще не опубликован.
Здесь я скажу главное: каждый факт, любое свидетельство о жизни и деятельности Николая Яковлевича Данилевского, ученого-пророка, должны быть благодарно нами изучены. Вологодские архивы таят в себе немалые сокровища, связанные с именем автора «России и Европы». Не опубликованы в полном объеме, а то и целиком письма Данилевского к О. А. Межаковой 1860-1861 гг., переписка Данилевского и А. П. Межакова. Не переиздана работа Николая Яковлевича «Климат Вологодской губернии», за которую он получил золотую медаль премии Жуковского. Академик К. С. Веселовский, посвятивший большую статью анализу этого труда, отмечал: «Монография о климате Вологодской губернии содержит в себе столько любопытных фактов, представляет так много новых наблюдений и обработана с таким старанием, скажу более, с такою любовью к предмету, что во многих отношениях может быть поставлена за образец монографий этого рода». Неплохо бы переиздать и труды Александра Павловича Межакова по флоре и фауне Кубенского озера.
Сам перечень того, чем занимался Данилевский в вологодские годы, говорит о стремлении его, как высокообразованного человека, к конкретной работе по многостороннему изучению современной ему русской жизни. И это вместо обиды на власть, которая сослала, как тогда говорили, «в подстоличную Сибирь», то есть на Русский Север. А ведь он, Николай Данилевский, был одним из умнейших людей своего времени, имел три университетских образования — филологическое, историко-философское и юридическое, к 14 годам знал три иностранных языка и латынь, всю жизнь служил в Министерстве гражданских имуществ тайным советником, то есть имел чин генерал-лейтенанта. Объездил «по служебной надобности» Российскую империю, исследуя рыболовство. Фактически он стал создателем национального законодательства по рыболовству и рыбоводству в европейских водах страны.
На Русском Севере он провел огромную работу по хозяйственному обустройству территорий: ввиду недостатка земель, удобных для землепашества, крестьянам было разрешено расчищать участки лесов под пашни и сенокосы и располагать при этом льготами переселенцев. Было решено построить Вятско-Двинскую железную дорогу, способствовать развитию среди крестьян лесных и морских промыслов, особенно рыболовства. Были защищены торговые права поморов, они обеспечивались кредитом. Учреждены мореходные училища в Архангельске и Кеми. Устанавливалось пароходное сообщение между Норвегией, Мурманским берегом и Архангельском. Норвежцам запрещалось рыболовство ближе 10 верст от русских берегов. Был определен ряд мер русской колонизации берега Белого моря — от Мензенского пролива до Чешской губы, для развития в крае солеварения. Были приняты меры для уменьшения податей с сельского сословия. Не человек, а современное министерство регионального развития!..
Жизнь, взгляды, труды Данилевского оказывали сильное воздействие на современников. В Крым к нему приезжали Л. Н. Толстой, Н. Н. Страхов, И. С. Аксаков, А. А. Фет. Во время первой экспедиции по Волге и Каспийскому морю Николай Яковлевич познакомился и подружился со ссыльным рядовым Тарасом Шевченко. В одном из своих писем от 9 октября 1854 года Данилевский пишет: «Я с ним сблизился до самой искренней дружбы».
Неужели, думается мне, Н. Я. Данилевский не достоин скромного памятника в северных краях, о которых он сам же и писал: «...Никольское — одно из тех мест, куда меня наиболее тянет»?! С этой инициативой уже выступил ВРНС. Краеведам предстоит по крупицам восстановить места пребывания и архивные данные, связанные с именем великого мыслителя. Нужна государственная комиссия по наследию Данилевского, по подготовке его академического собрания сочинений.
...Мы с женой отметим память Данилевского весьма своеобразно: из межаковского сада в селе Никольском я привез семена цветка телекия прекрасная. Это единственное место в Вологодской области, где произрастает редчайшее растение. Я вычитал, что телекия любит каменистую землю Крыма, там и ее родина. А Николай Яковлевич Данилевский, как известно по многочисленным воспоминаниям, регулярно высылал из крымской Мшатки в вологодский парк в Никольском семена. Телекия прекрасная — на сегодняшний день единственная зримая память о Данилевском. Мы посеем эти драгоценные семена. Даст Бог, вырастут цветы — дадим их соседям, друзьям. Будем сеять и сажать их всё шире и дальше.

Вадим Дементьев Источник: vrns.ru

Выигрышные ставки в казино Вулкан онлайн Как накопить миллион при невысоком заработке Использования фонофореза Как выбрать брокера для работы с бинарными опционами Лечебное питание и диеты при патологиях кишечника

Лента новостей