Академики кислых щей

Почему российская экономика не может стать конкурентоспособной ни при каких обстоятельствах?

Отечественные ученые неуклонно проигрывают в глобальном «разделении труда». Большинство из почти полмиллиона научных сотрудников, работающих в России, трудятся вхолостую, разучившись выдавать практически пригодный, коммерчески успешный результат. А главное, что и российский бизнес не заинтересован в существовании этих разработок: всё, что ему нужно, можно купить на Западе или взять из советских «загашников».
При таких условиях наивно полагать, будто отечественная экономика сумеет стать самоокупаемой и конкурентоспособной. Чего настойчиво ждут от нее ура-патриоты, реваншисты и изоляционисты, наивно считающие западные санкции не карой, а счастьем для России.

Глобализация по-китайски

Сегодня утром американское агентство Thomson Reuters опубликовало исследование показателей стран-членов «Большой двадцатки» (G20) в области научных исследований, инноваций и интеллектуальной собственности.

Thomson – многопрофильная корпорация, одно из подразделений которой и занимается научным анализом, предоставляя интегрированные информационные решения для индекса научного цитирования Web of science (WOS), научного поискового сервиса Web of knowledge, нескольких баз данных MicroPatent (патенты и торговые марки), Derwent (патенты и гранты), Delphion (патенты), Techstreet (технические стандарты), системы управления библиографической информацией EndNote, систему управления клиническими исследованиями лекарств IDRAC, платформe управления интеллектуальной собственностью Aureka и многое другое.

Подробно перечисляю, чтобы читатель понял вес этой компании, в которую стекается весь массив научной информация со всех концов планеты: достаточно сказать, что в индекс Web of science включено порядка 12 тысяч ведущих международных и региональных журналов по естественным, общественным и гуманитарным наукам. Именно на количественные данные Web of science и опираются авторы доклада.

Аналитики пишут о том, что самой значительной тенденцией в НИОКР является глобализация, при которой увеличивается разрыв между «традиционными» исследовательскими центрами (Европой и Северной Америкой) и развивающимися странами. Эксперты Thomson лишь констатируют очевидное: в науке (впрочем, как и в других отраслях человеческой жизни) ушла в прошлое эпоха «однополярного» мира, где правили балом Европа и Северная Америка. Наряду с ними все большую роль играют страны Азии, а помимо этого – отдельные государства в Южной Америке (Бразилия), Африке (ЮАР) и на Ближнем Востоке (Саудовская Аравия, Турция и Иран). Например, за последнее десятилетие доля китайских ученых в Web of science выросла с 5,6% до 12%, а вот доля американцев, напротив, снизилась – с 33 до 27,8% (по итогам 2012 года в Web of science было проиндексировано 1,5 миллиона научных публикаций).

Слабая сторона науки в развивающихся странах (и наиболее заметно это именно на примере Китая) – это ее монопрофильность. Например, китайские исследователи значительно проигрывают западным в таких направлениях, как клиническая медицина и сельское хозяйство, зато доминируют в сфере химии и инженерии. Зато эти два направления являются главенствующими для Индии, которая вслед за Китаем демонстрирует колоссальный научный рост на мировой арене. А вот, скажем, для стран Южной Америки (в G20 это Аргентина, Мексика и Бразилия) сильнейшая сторона – это аграрные науки; в Саудовской Аравии – прикладная математика, в Индонезии и ЮАР – науки о Земле, а в Турции – клиническая медицина.

«Догоняющая» Россия

К сожалению, Россия в тренд глобализации пока плохо вписывается: отечественная наука последнее десятилетие демонстрировала не уверенный рост (как, например, в Китае или даже в Индонезии), а некие странные метания. Периоды спада (2006, 2010, 2012 годы) совмещались с годами резкого, кратного роста публикационной активности (2007-2009, 2011 годы).

В последний из исследованных Thomson Reuters годов на нашу страну пришлось 26,5 тысяч публикаций, проиндексированных в Web of science (WOS), хотя это число всего за год сократилось почти на десятую долю. Всего же за десятилетие общее количество статей, опубликованных отечественными исследователями, выросло лишь на 4% (в то время как в целом на планете оно увеличилось в полтора раза).

Причем в глобальном «разделении труда» позиции России также очень зыбки, судя по результатам исследования Thomson Reuters. Самая сильная сторона нашей страны – это физические науки и астрономия: на Россию приходится 6,3% глобальной публикационной активности (а также 6% высокоцитируемых статей). Нашими главными конкурентами являются Южная Корея (5%), Италия (5,2%) и Великобритания (7,2%). Для сравнения: у китайцев почти 18% глобальных публикаций в физической сфере, так что нам еще есть, куда расти.

На фоне успехов (правда, весьма относительных) отечественных физиков неплохо выглядят математики (4% глобальной публикационной активности), химики (3,5%) и специалисты по геонауке (3,2%). Далее, в порядке убывания, – материаловеды, инженеры, молекулярные биологи, микробиологи, биохимики.

Бледнее всего выглядят отечественные аграрии и медики, доля которых в мире не дотягивает и до полупроцента (но при этом, правда, именно эти две отрасли лидируют по импакт-фактору – более 0,7). Да уж, в нынешнем мире сверхвысоких скоростей обмена информацией на прежнюю славу Вавилова с Тимирязевым и Павлова с Анохиным надеяться нельзя.

В целом же доля российских исследований в мире за десять лет снизилась с 3% до 2,1%. Очень странно, каким же тогда образом придется выполнять указ президента, который требует от российских ученых нарастить публикационную активность в ближайшие четыре года (в Web of science на нашу страну должно приходиться 2,44% всех научных работ).

Также в числе потенциально растущих научно-исследовательских областей Thomson Reuters отмечает клиническую иммунологию: растет ее финансирование и публикационная активность (по импакт-фактору российские иммунологи держат уверенное «серебро» после физиков).

Из пустого в порожнее...

В России трудится 448 тысяч ученых (или примерно 1% от общего числа экономически активного населения). Это огромное число, учитывая, что всего в странах «Большой двадцатки» работает почти 6,5 млн исследователей. Иными словами, на долю России приходится примерно 7% ученых экономически зрелых стран, но «выдают» они лишь чуть больше 2% от мирового интеллектуального продукта. Можете сравнить: у Канады при втрое меньшем научном штате показатели публикаций вдвое выше, чем у России.

Тут и Кассандрой быть не надо: научные штаты в нашей стране чрезмерно раздуты, и их нужно сокращать – в профессии должны остаться только те, кто дает применимый результат. А на это, кстати, и направлена реформа Академии наук России, которая вызвала столь бурное неприятие в академическом сообществе, ощутившем грядущие сокращения.

Впрочем, проблема не только в кадрах, но и в деньгах. Эксперты Thomson Reuters прикинули, сколько средств тратится на НИОКР в разных странах. Оказалось, что Россия в числе лидеров, – наука «отъедает» почти 1,1% ВВП (а вот, например, в Корее – более 4%). Однако вопрос в том, из каких именно источников финансируется наука, а их потенциально может быть два – государство и частный бизнес. Среди стран-членов G20 именно в России перекос между этими двумя источниками особенно заметен: из 1,1% от объема ВВП, который идет на содержание науки, на долю бизнеса приходится лишь 0,3,%. Все остальное, значит, идет из бюджета.

Такая модель (когда в развитии науки бесповоротно вкладывается только государство) характерна для Бразилии, Италии, Аргентины и Мексики. На другом полюсе – азиатские страны и, как ни странно, Китай, где НИОКР лишь на треть(!) оплачивает государство. Выходит, в России не просто чрезмерно раздут научный штат, да еще и финансируется государством по чрезмерно завышенным ставкам.

«Россия отражает проблемы значительной потери инвестиций и снижения уверенности бизнеса. Это не среда для коммерчески безопасных ожиданий инноваций», – пишут в своем исследовании стран БРИКС исследователи Джонатан Адамс и Кристофер Кинг, представители наукометрического проекта ScienseWatch (также входит в состав холдинга Thomson Reuters).

Доска, мел, тряпка...

Большое количество научных работ (и даже имеющих огромное количество цитирований) – это, конечно, хорошо. Но от современного ученого требуется не только умение хорошо писать, но и уметь внедрять свои разработки в практическую деятельность. А количественно измерить это можно через базы данных патентов. Опять-таки обратимся к докладу Thomson Reuters, который использует собственные базы данных патентного поиска.

За последние десять лет количество национальных патентных заявок в России выросло с 21 до 25 тысяч, наибольшее их количество связано с тремя областями знаний – созданием научной аппаратуры (3,1% от глобального рынка), выделением натуральных продуктов (2,6%) и созданием инженерно-измерительных приборов (2,2%).

Бледнее всего выглядит патентование разработок в области полупроводниковых материалов и процессов; печатных плат и разъемов; технологий производства проводников, резисторов, магнитов и конденсаторов, а также разработок в области передачи данных (по всем этим пунктам у России менее полпроцента глобального рынка).

Что касается «коренных» (локальных, мало востребованных на глобальном рынке) технологий, то в России лидируют разработки в области табака, создания взрывчатых веществ и противопожарных технологий. Скажем, лидерство в области нуклеоники и разработки взрывчатых веществ является следствием важности атомной промышленности в производстве электроэнергии в России.

Причем, как признаются аналитики Thomson Reuters, внутренняя «инновативность» в России находится на более высоком уровне, нежели в других странах БРИКС, таких как Бразилия и Индия. Большая часть выдаваемых патентов в России ориентированы на внутренний рынок, хотя их доля за десятилетие снизилась с 85% до 65%. Это находит отражение и в списке компаний, которые проявляют наибольшую активность в патентовании результатов своей интеллектуальной работы, – в первой десятке нет ни одной иностранной компании.

А выглядит список так: госкорпорация «Росатом», Российский университет дружбы народов (РУДН), Уральский федеральный университет (УрФУ), «Татнефть», Министерство промышленности и торговли РФ, Поволжский государственный технологический университет («Волгатех»), Казанский государственный энергетический университет (КГЭУ), клиника микрохирургии глаза академика Святослава Фёдорова, Кубанский государственный аграрный университет (КубГАУ), Южно-Российский государственный политехнический университет (ЮРГПУ).

Академики, хватит лениться!

Как видно, в списке «инноваторов» нет ни одного «гиганта» вроде МГУ или СпбГУ (не говоря уже об академических институтах, входящих в систему Академии наук) – значит, инновационная активность не коррелирует с размерами вузов. А по опыту западных стран, вообще не должна коррелировать и с уровнем «учености»: скажем, в США в десятке учреждений, лидирующих по количеству глобальных патентов, – ни одного университета и даже «мозгового центра» (think tank), а только частные корпорации вроде General Electric, Apple, Google, Xerox. Аналогичная ситуация и в Евросоюзе, где инновационными «лидерами» также являются не университеты, а корпорации – Alcatel, Siemens, Bosch, Electrolux, Tyco, ABB, Alstom и другие.

Аналитики Thomson Reuters сообщают: «Исследовательский потенциал России сокращается, но остается существенным. Производство в России высокицитируемых работ за десятилетие напоминает рекорд Индии, и в количестве, и в качественном тренде; но, как и для Индии, кажется необычно низким по сравнению с научным талантом, которым обладает нация... Достижения России в мире глобально признанны, но нация скатилась до уровня «догоняющего» за последние годы».

По мнению экспертов, численные показатели российской науки свидетельствуют о неэффективности финансирования фундаментальной науки. Аналитики Thomson Reuters считают, что российские политики должны незамедлительно принять меры для повышения прозрачности финансирования НИОКР, совершенствования системы оценки эффективности исследований и включить соответствующие индикаторы в местные и национальные административные системы.

Если сказать проще, требуется всеобъемлющая реформа отечественного НИОКР: объем финансовых вложений должен напрямую зависеть от публикационной и патентной активности. И первый шаг этой реформы – модернизация Академии наук. Болезненная, но жизненно важная, которую нужно завершить, невзирая на протесты научной общественности, привыкшей к ленной сытости за счет госбюджета.

Антон Чаблин Источник: kavpolit.com