Постиндустриальное общество или 3-й сценарий Карла Маркса

В эпоху системного кризиса мировой цивилизации, начала перехода наиболее развитых стран в стадию, именуемую постиндустриальным, информационным (Э.Тоффлер, Д.Белл и другие) или информациональным(М.Кастельс) обществом, развала СССР, временного поражения социализма, «безмозглых» (по выражению А.Солженицина) реформ в России, оставивших на месте второй сверхдержавы «экономические руины» (М.Кастельс), превращения России в сырьевой придаток развитых и «развивающихся» стран, робких попыток поднять статус России, не владея при этом никакой серьезной концепцией социально-экономического развития, — учение К.Маркса было и остается единственной социально-экономической и философской теорией, дающей принципиально верное объяснение сущности мира и человека, законов общественного развития, направления и целей развития человеческого общества. Только на основе этого учения, развития его фундаментальных идей и обобщения новых реалий, естественнонаучных и социальных, возможно понимание путей развития современного, так называемого постиндустриального, общества, возможна «прорывная» стратегия развития России, которая позволит ей вновь стать великой мировой державой.

После «темных девяностых», когда развал СССР и деградация экономики, сложившегося образа жизни был истолкован некоторыми «теоретиками», никогда не понимавшими марксизма или придерживавшимися некой популярной версии марксизма (оказавшейся совершенно недееспособной перед лицом возникших в 70-80–е гг. социально-экономических проблем), нападок на марксизм и социализм «пятой колонны» и просто известного слоя обывателей (включая определенных деятелей науки и культуры), деятельности зарубежных спецслужб и антикоммунистической пропаганды, под влиянием частичного «просветления» общественного сознания в 2000–е гг., проявилось и некоторое «смягчение» отношения к советскому прошлому, идеям социализма, марксизма. —Некоторое смягчение.

После «шока», вызванного развалом СССР и поражением социализма, наметилось явное оживление интереса к марксизму на Западе. Проведенный в 1999г. Би-Би-Си опрос по Интернету показал, что «человеком Второго тысячелетия» считается К.Маркс. Любопытный материал опубликован недавно в Интернете: в аналитической записке Министерства обороны Правительству Великобритании сообщается, что в ближайшие тридцать лет в стране на основе марксизма оформится новый революционный класс. «Британские военные заявили об угрозе возрождения марксизма. В ближайшие тридцать лет в мире сформируется новый революционный класс, который будет привержен марксистским идеалам всеобщего равенства, но его движущей силой станет не пролетариат, а самый массовый в современных государствах средний класс. К такому выводу пришли специалисты Министерства обороны Великобритании, представившие анализ "основных рисков угроз", с которыми предстоит столкнуться мировому сообществу в будущем, пишет The Guardian» (http://lenta.ru/news/2007/04/09/vision/).

В 1955 г. в экономике США произошло весьма примечательное событие: затраты на производство информации впервые превысили затраты на материальное производство. В 1960 — 1970-х гг. формируется теорияпостиндустриального (информационного) общества (Э.Тоффлер, Д.Белл, Ж.Фурастье, Р.Хейлбронер, Д. Дракер и другие), которая представляет собой весьма интересную версию современного этапа развития общества, претерпевающего глубокие технологические, экономические, политические и культурные изменения, многие характерные черты которого схвачены этой теорией. По мнению В.Л. Иноземцева, «теория постиндустриального общества стала фактически единственной социологической концепцией XX века, в полной мере подтвержденной исторической практикой» (1).

Вследствие известного догматизма занимавших в СССР ответственные посты политиков, экономистов, социологов, философов, обществоведов книга Д. Белла «Грядущее постиндустриальное общество», изданная в 1973 г. узким тиражом в 300 экземпляров, получила превратную оценку, вплоть до ярлыка «антимарксизма», к немалому удивлению Д.Белла, заявившему в предисловии к русскому изданию 1999 г. своей книги: «Но я вовсе не антимарксист. Как может ученый-социолог быть антимарксистом? Многое в марксистском анализе социальных и производственных структур сохранило свое значение и вошло в современные теории... Я бы скорее назвал себя постмарксистом, в том смысле, что я воспринял достаточно много марксистских представлений о социуме» (2). Книга Д.Белла представляет собой, по нашему мнению, наиболее основательное исследование постиндустриализма, которое может быть отнесено к «первой волне» этой теории.

В 1996—1998 гг. М. Кастельс публикует трехтомную монографию «Информационная эпоха. Экономика, общество и культура», первый том которой, с добавлением главы и итогового заключения третьего тома, опубликован в России в 2000г. Виднейший представитель «новой волны» постиндустриализма, Кастельс внес ряд существенных уточнений в эту теорию.

С точки зрения теории постиндустриализма человеческое общество проходит три стадии или ступени («волны») своего развития: аграрную, или доиндустриальную, индустриальную, основанную на машинном производстве,постиндустриальную, или информационную. По Тоффлеру, первая связана с веществом, как главным продуктом и ресурсом производства, вторая — с энергией, третья — с информацией. Классификация типов общественной истории носит некоторый отпечаток парадигмы технологического детерминизма, однако теория постиндустриализма заметно выходит за его пределы.

По Беллу, доиндустриальное общество является в основном добывающим, оно базируется на сельском хозяйстве, добыче полезных ископаемых, заготовке леса и т.д. Индустриальное общество имеет прежде всегопроизводящий характер, использует энергию и машинную технологию для производства товаров. Постиндустриальное общество является обрабатывающим, здесь обмен информацией и энергией происходит при помощи телекоммуникаций и компьютеров. Белл отмечает, что названные способы существования общества не служат только сменяющими друг друга ступенями, каждая из предшествующих в определенной мере сохраняется в составе последующих.

Несколько иную классификацию этапов истории общества — «способов развития» общества — дал Кастельс, связывающий аграрный способ развития с ведущей ролью «количества труда и природных ресурсов», индустриальный — с новыми энергетическими источниками, информационный — с генерированием знаний. Кроме того, он считает, что различие индустриального и постиндустриального способов развития не столь существенно, сколь аграрного и индустриального, поскольку индустриальный и постиндустриальный способы развития связаны с использованием науки.

Ведущие теоретики постиндустриализма исходят из близких, хотя и во многом различных, философско-социологических концепций общественного развития, так или иначе сопоставляемых ими с марксизмом. По нашему мнению, теория постиндустриализма несомненно ближе марксизму, чем каким-либо цивилизационным концепциям общественной истории. Совершенно несомненно также противостояние этой теории парадигмелиберализма.

По Беллу, классическая теория постиндустриализма основывается на концепции общества как совокупности трех сфер: технико-экономической системы, политического строя и культуры. Белл не считает себя сторонником методологии «технологического детерминизма». «Разумеется, технико-экономическая система оказывает воздействия на другие сферы общества, но она не определяет их. Политика относительно автономна, а культура — исторична» (3). Белл заявляет о своем несогласии и с марксистской концепцией общества, которая в его понимании есть «экономический детерминизм», смысл которого Белл не разъясняет.

Рассматривая три сферы общества как «осевые линии» анализа, Белл однако признает, что влияние технико-экономической сферы «на другие стороны жизни огромно» (4). Значительно больший интерес представляет философско-социологическая концепция Кастельса. Согласно Кастельсу, «общества организованы вокруг процессов человеческой деятельности, структурированных и исторически детерминированных в отношенияхпроизводства, опыта и власти» (5).Детерминация — это значительно лучше, чем «осевой принцип», однако мы не будем входить в детальный анализ философско-социологического содержания обеих концепций (6).

Белл характеризует постиндустриальное общество следующими основными чертами (7).

Центральная роль теоретического знания. Каждое общество всегда опиралось на знания, но только в современном обществе теоретические исследования «становятся основой технологических инноваций». Белл особенно подчеркивает ведущую роль фундаментальных наук.

Создание новой интеллектуальной технологии — новых математических и экономических методов (компьютерное линейное программирование, цепи Маркова, стохастические процессы и т.п.), которые позволяют «находить более эффективные, «рациональные» подходы к экономическим, техническим и даже социальным проблемам».

Рост класса носителей знания. «Классы технических специалистов и профессионалов» становятся наиболее быстрорастущей группой общества. Если в США эта группа, вместе с менеджерами, составляла в 1975 г. 25% рабочей силы (8 миллионов человек), то к 2000 г. она должна была стать, по мнению Белла, «самой многочисленной социальной группой».

Переход от производства товаров к производству услуг. В постиндустриальном обществе к существовавшим ранее видам услуг: домашних, транспортных, финансовых, бытовых, добавляются новые виды услуг, прежде всего в области здравоохранения, образования, научных исследований и социального обслуживания.

Изменения в характере труда. Белл полагает, что если в индустриальном обществе труд — «это взаимодействие человека с преобразованной природой, когда в процессе производства новых товаров люди становятся придатком машин», то «в постиндустриальном мире труд является прежде всего взаимодействием между людьми... Тем самым из процесса труда и непосредственной практики исключается природа, искусственно созданные предметы, а остаются лишь люди, которые учатся взаимодействовать друг с другом. В истории общества это совершенно новая, не имеющая аналогов ситуация» (8).

Белл выделяет также ряд других новых черт постиндустриального общества: усиление роли женщин, наука достигает зрелого состояния, новая социальная структура общества («ситусы» и «статусы») и др.

Серьезные уточнения в трактовку постиндустриального общества вносит, по нашему мнению, Кастельс. С его точки зрения источником производительности и роста нового этапа общественного развития являются знания, распространяемые на все сферы экономической деятельности через обработку информации. Главной чертой информационной эпохи Кастельс считает не использование информации, которое имело место и в индустриальную эпоху, а возникновение информационных технологий. В 1970-е гг. «процессы экономических, политических и культурных изменений были усилены и увеличены необычайно могущественными информационными технологиями, из-за чего за последние 20 лет изменился мир в целом» (9). В информационных технологиях информация выступает в качестве сырья и продукта технологии, а не просто как информация, предназначенная для воздействия на технологию, как это было в предшествующих технологических революциях.

Отмечая безусловную ценность марксизма в истолковании общества, стремившегося раскрыть «источники детерминации в отношениях между людьми», глубокое влияние марксизма на взгляды современных социологов («все мы стали постмарксистами»), Белл утверждает, что у Маркса, к которому мы «неизбежно должны обратиться», было «не одно, а два построения» (10), два сценария перехода от капитализма к социализму.

Первый сценарий изложен Марксом в «Капитале», особенно в главе 23 первого тома – «Историческая тенденция капиталистического накопления». В изложении Белла, которое целесообразно привести полностью, известное положение Маркса выглядит следующим образом: «Структура нового общества, …а именно обобществленная организация производства, находится полностью готовой во чреве старого; она отражает усиливающееся противоречие между обоб­ществленным характером промышленности и «закованным в кандалы способом производства», созданным «монополией капитала»; проис­ходит поляризация социума, уменьшается число магнатов капитала, и неуклонно возрастает численность пролетариата; характер нового общества становится несовместимым с капиталистической формой старого, в конце концов «его оболочка разлетается на куски», и наступает эпоха социализма. Метафора является биологической, процесс выглядит имманентным, траектория развития – од­носторонней. И события, конечно, не развернулись подобным образом» (11).

Белл отмечает, что по первой Марксовой схеме капитализм гибнет в результате поляризации общества на два противоположных класса – буржуазию и пролетариат, исключающую существование каких-либо «третьих лиц», третьего класса. Но «события, конечно, не развернулись подобным образом». Марксистские движения оказались «наиболее успешными в отсталых, а не передовых странах». «И все же позднее К. Маркс в некоторых разделах третьего тома «Капитала» сумел хотя и мельком, но весьма точно отразить характер событий, которые произошли в реальности» (12). В третьем томе «Капитала» Маркс представил второй сценарий перехода от капитализма к социализму.

Белл кое в чем прав, объясняя первый сценарий тем, что он основан в первом томе на модели «чистого капитализма», связанной с определенными теоретическими упрощениями, принятыми Марксом в этом томе. «В теории предполагается, – цитирует Белл Маркса, – что законы капиталистического способа производства развиваются в чистом виде. В действительности же всегда имеется налицо лишь некоторое приближение» (13). Однако Белл явно упрощенно толкует прием идеализации, примененный Марксом в первом томе «Капитала»: принятые Марксом допущения (товары продаются по стоимости и т.д.) касаются не общей трактовки Марксом путей перехода от капитализма к социализму, а лишь первого тома, во втором и третьем томах эти упрощения снимаются. Поэтому утверж­дение Белла, что «допущение «чистой формы» является основ­ным для Марксова анализа» (14) основано на игнори­ровании действи­тельной логики построения «Капитала».

После издания первого тома «Капитала», продолжает Белл, в капитализме произошли три крупных структурных изменения: 1) С ростом банковской системы накопление капитала стало зависеть от накоплений общества в целом. 2) Вторым изменением стал «револю­ционный переворот, вызванный появлением корпораций, в результате чего произошло отделение собственности от менеджмента», что повлекло за собой возникновение в обществе новой профессиональной категории, представителей которой Маркс называл «рабочей силой по управлению». 3) Расширение банковской и кредитной системы, а так­же развитие корпораций привело к увеличению численности вспомо­гательного персонала и объема работы для «белых ворот­ничков».

«Хотя эти три структурных изменения, казалось бы, бросают радикальный вызов теории поляризации классов, которая столь сильно звучит в «Манифесте» и в последних строках первого тома «Капитала» и является преобладающей идеей классического марксизма, или, по крайней мере, значительно модифицируют ее, К.Маркс по-прежнему утверждает, что основная социологическая тенденция – углубление экономических кризисов и обобществление собственности – усиливает социальный конфликт» (15). По мнению Белла, Маркс не смог пра­вильно оценить новые тенденции капитализма и остался верен своей позиции, что «капитализм должен потерпеть крах вследствие заложенных внутри системы экономических противоречий» (16).

Принципиальная теоретическая, в том числе философская и методологическая, позиция Белла достаточно ясна. Она требует поэтому более кардинального анализа действительной философской и социологической основы его концепции. Что касается «двух сценариев» Маркса, то, забегая вперед, отметим, что Белл, по нашему убеждению, поверхностно изложил Марксову концепцию перехода от капитализма к социализму. С некоторой неточностью, которую мы разъясним позднее, можно сказать, что Белл не заметил третий, основной сценарий Маркса, причиной чего явилась упрощенная философско-теоретическая позиция «постмарксиста», что дает основание заменить частицу «пост» скорее на частицу «до» или «пре».

Д.Белл делает несомненный шаг вперед, к марксизму, отвергая концепцию «технологического детерминизма», которая в свою очередь была шагом вперед от чисто идеалистического понимания общества к материалистическому, апеллируя к важному материальному фактору общественной жизни – технике, технологии. Своей концептуальной основой Белл выбирает «осевой принцип», который, по его мнению, позволяет «избежать одностороннего детерминизма, как экономи­ческого, так и технологического» (17). Марксова детерминистическая теория подверглась в социологии атаке, которая завершилась «отрицанием любой общей концепции социальной причинности» (18).

Идея осевых принципов и структур является попыткой выявить не причинность, но лишь центральность (18). Она заключается в стремлении выяснить организующий остов общества, вокруг которого группируются прочие институты, или «энергизирующий принцип, логически обусловливающий все остальные» (19) Методология «осевого анализа», по мнению Белла, позволяет «избежать одностороннего детерминизма, как экономического, так и технологического, в объяснении общественных перемен…Отвер­гается причинность, но акцентируется внимание на значимости (или, в дильтеевском смысле, на значении). Таким образом можно создать и принцип дополнительности в социальной теории» (20). Осевой принцип социальной структуры – «центральное место теоретических знаний как источника нововведений и формулирования политики» (21). Однако нельзя считать, что вызванные новым уровнем знаний изменения в социальной структуре «определяют соответствующие перемены в политике или культуре» (22). Эти изменения скорее «ставят вопросы» перед остальными элементами общества, а реальные изменения в политике и культуре зависят от выбора людей.

Постиндустриальное общество «складывается вокруг знаний, что, в свою очередь, порождает (выделено нами. –В.О) новые общественные отношения и новые структуры, которые должны управляться политическими методами» (23).

Отвергая социальный детерминизм Маркса, Белл упрощает материалистическое понимание истории, свойственную марксизму трактовку детерминизма, причин­ности вообще, социального детерминизма в частности. Марксово понимание социального детерминизма означает прежде всего приз­нание определяющей роли материального общественного бытия (экономической деятельности в Марксовом понимании экономики) по отношению к общественному сознанию. Важным составным моментом этой концепции является понимание материального труда как определяющего экономические отношения и базирующиеся на них идеологические отношения, духовную культуру. При этом опреде­ление, опричинивание понимается отнюдь не в том прямолинейном, упрощенном смысле, который фактически приписывается марксизму Беллом. С позиций материалистической диалектики содержание следствия не является «механическим слепком» с содержания причины. Действие причины опосредуется содержанием, спецификой явления, испытывающего причинное воздействие. Такое понимание детерминации совершенно явно и прозрачно выражено в «Капитале», в выстроенной Марксом цепочке причинно-следственных связей: труд – экономические отношения, в трудовой парадигме Маркса.

Рассматривая проблему детерминации общественного сознания в ее принципиальной теоретической форме, классики марксизма в серии писем, получивших название «Письма об историческом материализме», специально подчеркнули один из важнейших элемен­тов социального детерминизма – активность общественного сознания, его обратное влияние на материальное бытие. В письме к В.Боргиусу Энгельс отмечал: «Политическое, правовое, философское, религиозное, литературное, художественное и т.д. развитие основано на экономическом развитии. Но все они также оказывают влияние друг на друга и на экономический базис. Дело обстоит совсем не так, что только экономическое положение является причиной, что только оно является активным, а все остальное – лишь пассивное следствие. Нет, тут взаимодействие на основе экономической необходимости, в конеч­ном счетевсегда прокладывающей себе путь» (24).

С позиций марксизма общественное бытие, материальный труд лишь в конечном счете определяет общественное сознание, духовную культуру. В ближайшем плане, как известно, с позиций марксизма первичным, определяющим фактором человеческих действий могут быть идейные побудительные мотивы, идеи (которые становятся «материальной силой»). В непосредственном плане «политика не может не иметь первенства над экономикой» (В.И.Ленин). Рассмат­ривая в принципиальном виде сложно структурированное отношение: материальное бытие – духовная культура, Энгельс в брошюре «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» отмечал, что зависимость форм общественного сознания от материального бытия различна. В наиболее близкой зависимости от бытия находятся правовое и политическое сознание, философия и религия образуют идеологии более высокого порядка, т.е. наиболее удалены от материальной экономической основы. В них «связь представлений с их материальными условиями существования все более запутывается, все более затемняется промежуточными звеньями. Но все-таки она существует» (25). В области философии и религии новые экономические отношения не создают ничего заново, но определяют направления изменения представлений.

Марксова концепция и методология социального детерминизма имеет несравненно более основательный и содержательный характер, чем «осевой принцип», или методология, Белла. Коренная особенность этой методологии заключается в том, что она не доходит до субстан­ции общественной жизни, в отличие от теории и методологии мате­риалистического понимания общества, опосредованного богатейшим опытом истории философии, в особенности логики Гегеля. Вместе с тем, как нам представляется, фактически «осевой» подход Белла, как и близкая к нему методология Кастельса, фактически приближаются к Марксову социальному детерминизму, не делая, впрочем, решающего теоретического шага к нему. Главное различие социального детер­минизма и «осевой» методологии связано с тем, что последней, концепции постиндустриального общества в целом, присуще идеалистическое понимание общества, выраженное в фактически проведенной идее решающей роли знания в развитии постиндустриального общества, знания как главном ресурсе и продукте этого общества.Между тем, как мы намерены показать, теория постиндустриального общества фактически дает новые убедительные аргументы в пользу материалистического пони­мания истории.

Важнейшая особенность осевой парадигмы в ее главном содержании — концепции материального труда заключается в том, что труд рассматривается скорее лишь в его «профессиональном», чем в глубоком политико-экономическом и социально-философском разрезе: как труд «белых» и «синих» воротничков, умственный и физический. Марксова трудовая парадигма «на порядок» выше: она основывается на открытой Марксомдвойственности труда, делении труда на абстрактный и конкретный, принципиально новом понимании стоимости как овеществленного абстрактного труда, понятиях прибавочной стоимости, капитала как самовозрастающей стоимости, постоянном и переменном капитале, деньгах как формы стоимости и т.д. Маркс открыл целый ряд законов, определяющих взаимодействие открытых им важнейших факторов трудовой (экономической) деятельности. Трудовая парадигма Маркса насыщена мощным философско-материалистическим содержанием, не идущим ни в какое сравнение с феноменологической теорией постиндустриального общества, описавшей важнейшие феномены этого обществ, во многом в их «феноменологической» системной связи(26).

Трудовая парадигма Маркса позволила дать содержательное детерминистическое объяснение товарного производства, его высшей формы — капитализма. Как известно, «Капитал» Маркса оказался незавершенным трудом. Согласно первоначальному замыслу, он должен был включать шесть книг, однако Марксом были созданы три книги, дополненные четвертой. Мы не будем вдаваться в общеизвестные детали, связанные с доработкой второй и третьей книг Ф.Энгельсом. Главное, с нашей точки зрения, состоит в том, что в «Капитале» данопринципиальное объяснение капитализма в его важнейших чертах, важнейшем содержании. При этом ряд значительных по своему смыслу идей были сформулированы Марксом в его «Экономических рукописях» 1857—1859, 1861—1863 гг. Весьма серьезные подсказки в решении проблемы незавершенности «Капитала» может дать сравнение этого труда с его первоначальным вариантом, написанном в 1857—1861 гг., опубликованном в Т. 46 «Сочинений» К.Маркса и Ф.Энгельса и в виде отдельного издания в 1980 г. (части I и II). В первом варианте «Капитала» содержатся идеи, которые Маркс не успел изложить в его втором варианте.

Итак, важнейшим фактом современного, постиндустриального, общества является ведущая роль знания, в особенности фундаментального, которую авторы названной теории определяют как «центральную», «ведущую», «энергизирующую», «источника производительности труда и экономического роста». Теоретики постиндустриализма явно учитывают ту оценку роли науки, которую дал Маркс: превращение науки в непосредственную производительную силу. К.Маркс, вопреки некоторым утверждениям в отечественной литературе, связывал этот процесс вообще с появлением капитализма, в ходе развития которого указанная роль науки становится все более значительной. Высшим этапом этого процесса, согласно Марксу, становится формирование автоматизированного или, в другом определении, «научного», или «всеобщего», труда.

Теория постиндустриализма схватила важнейшие формы того этапа развития капитализма, когда открытая Марксом тенденция получила развитый характер и привела к глубоким внутренним изменениям общества, которые сторонники рассматриваемой теории, по нашему мнению, не смогли истолковать адекватно.

В советской философской, психологической, экономической и др. науке возрастание роли умственного труда, интенсивное сокращение доли физического труда было подмечено еще в 1960 — 1970-е гг. «Главное содержание... трудовой деятельности» оператора,— писал А.Н.Леонтьев,— «составляют умственные, психические процессы» (27). В указанные годы в отечественной науке распространяется концепция вытеснения умственным трудом физического труда, а поскольку материальный труд вообще отождествлялся с физическим, концепция превращения труда, как основы общественного развития, преимущественно в умственный труд. Иными словами, в отечественной философии материалистическое понимание истории фактически нередко замещалось разновидностью идеалистического. В известной книге И.И.Чангли концепция дематериализации труда и общества нашла свое выражение в утверждении, что труд будущего, коммунистический труд, будет «посвящен по преимуществу производству знаний»(28). Итак, в отечественной философской науке, выступавшей от имени марксизма, наметилась та же концепция «дематериализации общества», что и в одновременно формирующейся теории постиндустриального общества. Кризис марксизма — или кризис его поверхностной интерпретации? — Вот в чем вопрос, как говорится.

Описанные факты, на наш взгляд, с позиций марксизма, свидетельствуют о том, что, напротив, роль мате­риального и вместе с тем умственного труда неизмеримо возрастает, на первый план выходят ненепосредственные затраты рабочей силы как таковой – в сущности достаточно примитивный способ развития – а, словами Маркса, «прис­воение собственной всеобщей производительной силы» человека, т.е. всеобщий человеческий труд, всеобщее в природе человека и труда, его всеобщие сущностные силы.

Понятие всеобщего, или научного, автоматизированного труда — в его наиболее явном виде — было введено Марксом в первом варианте «Капитала»

Всеобщий труд, по Марксу, это не «непосредственные затраты рабочей силы», под которыми Маркс явно понимает физический труд, а «присвоение собственной всеобщей производительной силы», т.е. выражение не непосредственных физических, всегда ограниченных, сил человека, а реализация его глубинных, всеобщих способностей, родовых и индивидуальных «сущностных сил». Всеобщий материальный труд — практическое воплощение науки, насыщенный наукой материальный труд, технологическое применение науки. Этот труд Маркс называет поэтому научным трудом, что некоторые исследователи, полагая, что излагают марксистскую точку зрения, расценили как «труд в науке».«Этот труд, — писал Маркс,— имеет научный характер, ... он вместе с тем представляет собой всеобщий труд, является напряжением человека не как определенным образом выдрессированной силы природы, а как такого субъекта, который выступает в процессе производства не в чисто природной, естественно сложившейся форме, а в виде деятельности, управляющей всеми силами природы» (29).

Характеризуя всеобщий труд как автоматизированный, Маркс отмечает, что в таком труде человек изнепосредственного участника производственного процесса превращается в его контролера и регулировщика. Непосредственный труд, т.е. физический труд (связанный с определенными формами умственного труда), перестает быть главным фактором развития человеческого общества, источником и мерилом общественного богатства.

Объективно необходимое сокращение роли физического труда порождает иллюзию, что определяющей силой общественного развития становится не материальный труд, а наука, сознание, духовное развитие, «информация» (о природе которой еще предстоит поразмыслить). На своей, словами Маркса, «поверхности» материальный производительный труд предстает как физический, т.е. как видимые действия, операции, осуществляемые с помощью мышц. Однако в своей глубинной общественной сущности труд есть материальныйпроцесс, проявление сущностных сил общественного человека как «высшего цвета материи» (Ф.Энгельс), высшей формы материи, микрокосма, единства всеобщего, особенного и единичного, бесконечного и конечного. В окончательном, в известной мере не законченном, варианте «Капитала», Маркс затрагивает понятие всеобщего труда, в отличие от первого варианта, по его собственным словами, мимоходом. Он отмечает здесь лишь отличие всеобщего труда от «совместного труда»(30). Несомненно, Маркс намеревался дать развернутый анализ всеобщего труда — одного из важнейших, по нашему мнению, открытий и предсказаний Маркса. Перечень вопросов, которые Маркс намеревался осветить далее, данный в «Главе о капитале» (1857—1858), показывает, что это по-видимому должно было сделано в разделе «Разложение способа производства и формы общества, основанных на меновой стоимости»(31). «Кража чужого рабочего времени, на котором зиждется современное богатство, представляется жалкой основой в сравнении с этой недавно развившейся основой, созданной самой крупной промышленностью»(32).

Производство информации — важнейшая особенность постиндустриального общества. Информация выступает как сырье и продукт производства. Информация — это знания, прошедшие обработку посредством информационных технологий. В этом определяющем феномене заложен ключ к действительной природе постиндустриального общества, ускользнувший, по нашему мнению, как от создателей теории новой стадии развития человеческого общества, так и от его интерпретаторов. С позиций известного знатока этой теории В.Л.Иноземцева, постиндустриальное общество — неэкономическое общество, в котором материальный труд в основном замещен творчеством (33). С точки зрения А.В.Бузгалина и А.И.Колганова в основе общественного развития лежит деятельность, которая первоначальном выступает в форме труда, а в постиндустриальном обществе — в форме творчества. Согласно этим авторам, суть современной «диалектико-материалистической теории истории» заключается в признании исходным пунктом развития материальной жизни общества»деятельности, которая в условиях «господства материального производства» выступает как труд, а в дальнейшем развитии общества — как творчество(34).

Ключевым понятием обсуждаемой проблемы, совершенно очевидно, выступает информация. Широко распространены два представления, затрагивающие суть дела. Первое заключается в утверждении, что будто бы Н.Винер не дал никакого определения сущности информации. Второе — что информация есть мысль, знание. Отсюда и ведущая идея постиндустриализма о вытеснении материального, физического труда умственным, утверждения ряда интерпретаторов о постэкономическом или неэкономическом обществе, в котором определяющую роль играет не материальный труд, а наука и информация. Между тем, Винер дал прекрасное определение информации как меры организации или меры упорядоченности систем. Аналогичное определение информации как меры разнообразия принадлежит Эшби. Информацию можно измерять различными способами, наиболее удачным оказался подход с позиций негэнтропии, как величины, обратной вероятности. С позиций Винера, следовательно, информация есть не что иное, как абстрактная материальная структура, которая может осознаваться, выступать в качестве идеального, но в реальных материальных системах, в компьютере и электронных системах информация циркулирует и обрабатывается как абстрактная материальная структура. Таким образом, наиболее существенной особенностью постиндустриального общества является возникновениепринципиально нового вида материального производства — производства абстрактных материальных структур (35). Производство абстрактных материальных структур — важнейшая современная форма всеобщего, научного, автоматизированного труда. Идея всеобщего, научного труда,— одно из важнейших (и замалчиваемых) открытий Маркса, получает в современном обществе блестящие подтверждения.

Отождествление материального труда с физическим фактически основано на упрощенном понимания материи, материального, социальной формы материи. Особую сложность представляет собой абстракция социальной формы материи. Не вдаваясь в эту проблему дальше, заметим, что с помощью восприятия человек получает непосредственные сведения лишь о физических и химических явлениях, поскольку он обладает только такими «датчиками» — органами чувств. Знание о жизненных явлениях, живом веществе — результат более сложных познавательных процедур, чем непосредственное восприятие, хотя несомненно только через посредство этих восприятий. Еще более сложным является понятие социальной материи, требующее «на порядок» выше гносеологических процедур(36).

Тоффлерова последовательность: вещество — энергия — информация верна, однако с существенной поправкой. Замечательная особенность постиндустриального общества заключается в появлении новой исторической формы материального производства — производства абстрактных материальных структур. Информация как таковая служит ресурсом, предметом и продуктом специфической формы материального труда. Этот труд имеет своеобразную физиологическую основу, главным содержанием которой выступают не мышечные, а нервные процессы. Важной особенностью новой формы труда является весьма близкое сходство с его осознаваемым вариантом — сознаваемой информацией. Труд и мысль впервые обнаруживают такую степень единства, тождества.

Однако следует внести еще одно важное уточнение. Существует строгое, собственное, и расхожее, нестрогое, понимание информации. Расхожим служит представление, что информация — это обладающая определенным содержанием мысль. С этой позиции, например, квантовая механика — информация о веществе и поле. Однако в строгом смысле информация — абстрактная структура. Мысль несет в себе информацию как структуру, воспроизводящую структуру отображаемого мыслью предмета. Информация находится в известном формальном,а не содержательном отношении к предмету. Информационные технологии, получившие мощное развитие в постиндустриальном обществе, предназначены для перевода знаний, в конечном счете — достижений фундаментальных наук, в информацию, которая распространяется во все сферы человеческой деятельности. По мере развития науки и производства все более будет возрастать объем информации, циркулирующей в замкнутых технологических системах и никогда не получающих непосредственное осознание человеком. Для управления производством обществу будет достаточно получать определенную контрольную информацию.

В начале 2000-х гг. группа исследователей из Калифорнийского университета в Беркли показала, что человечество ежегодно производит около двух эксабайтов информации (эксабайт — миллиард гигабайтов) (37).Основными средствами существования информации сейчас служат четыре: светочувствительная пленка, компакт-диски, магнитные ленты и диски. На магнитных носителях ежегодно накапливаются примерно 1 700 000 терабайт (терабайт — миллион мегабайтов), на бумаге — всего лишь 240 терабайт. Количество информации в виде печатной продукции, фотоснимков и кинофильмов растет довольно медленно, а на компьютерных оптических и магнитных носителях ежегодно удваивается. Примечательно, как отмечают исследователи, что хотя человечество производит все больше информации, потребление ее не увеличивается. Весьма сложно осваивать научную информацию, что связано с нехваткой вычислительных мощностей, исследователей и финансов.

Нам представляется, что современная научно-техническая революция, выраженная в формировании так называемого постиндустриального общества, имеет пока достаточно односторонний характер. Характерно, что Кастельс сопрягает его преимущественно с формированием оптико-волоконной связи («бизнес со скоростью оптико-волоконной связи»). По-видимому, новый этап развития постиндустриального общества будет связан с появлением новых технологий, одной из «ласточек» которых служит нанотехнология. Новые технологии потребуют значительного роста производства информации. Создание космических систем и космического производства, без которых человечество явно не сможет выжить в недалеком будущем, отнюдь не сводится к информационным технологиям, но приведет к их гигантскому росту.

Таким образом, мы встречаемся не с кризисом материалис­тического понимания истории, а с новым глубочайшим подтверж­дением материалистической концепции общества, трудовой парадиг­мы Маркса, реализацией огромного объяснительного потенциала марксистской концепции труда, постановкой новых теоретических проблем, связанных с объяснением коренного изменения экономи­ческого и социального развития современного общества. С падением роли «непосредственного труда» гигантски возрастает мощь конкретного труда, общей способности к труду, всеобщего в труде. Это выражается как в колоссально возрастающих масштабах природных областей, вовлекаемых «пламенем труда», вплоть до планеты в целом и последовательности других космических структур, без освоения которых человечество обречено, так и в глубине переработки природы, достигшего в настоящее время уровня нанотехнологии. Ясно, что количественно уменьшающимися «пор­циями» непосредственного труда как такового, вооруженного потенциально не ограниченными вновь привлекаемыми силами природы (вплоть до ядерной, а позднее и космических видов энергии), человек производит неограниченное преобразование природы, включающее также деятельность по сохранению природы.

При этом хотя природные объекты непосредственно изменяют­ся растущими природными силами, которые человек помещает между собой и остальной природой, ведущим, определяющим фактором преобразования природы, неограниченного социального прогресса остается все же труд, его всеобщая производительная сила.

Существенная ограниченность теории постиндустриализма выразилась в утверждениях Белла и Кастельса о том, что в постиндустриальном обществе труд будто бы более не направлен на изменение природы и состоит в воздействии людей друг на друга. Несомненно, что всеобщий труд определяет новый уровень взаимо­действия людей, развитие их всеобщих сил, способностей и отношений. Однако не менее важно и то, что всеобщий труд представ­ляет собой гигантски возрастающее воздействие на природу, овладе­ние все более мощными силами природы, вплоть до космических.

Возникновение всеобщего, или научного, труда (внешне выра­женное как вытеснение материального труда умственным), когда «действительное богатство общества» начинает все более зависеть не от затратнепосредственного, абстрактного труда, измеряемого рабочим временем, а от мощи тех всеобщих сил человека, которые позволяют вовлекать в производственный процесс все более мощные силы природы, означаетразрушение той пропорциональности или соответствия, которое существует между вещественным и абстракт­ным богатством, потребительными стоимостями и стоимостью, порциями абстрактного труда.

Одно из важнейших открытий Маркса в экономической науке, связанное с понятием абстрактного труда, заключается в обнаружении фундаментальной основы товарного производства, рыночной экономики. Она заключается в существовании пропорциональности между вещественным, потребительно-стоимостным и абстрактным, стоимостным богатствами. Стоимостное отношение — основа товарного производства — состоит в соответствии потребительной стоимости и порции или «кристалла» абстрактного труда: каждая единица товара несет в себе определенную порцию абстрактного труда. Такое отношение зарождается еще в эпоху ручного труда, но окончательно складывается только на основе машинного труда. Маркс показал, что капиталистический способ производства никогда не охватывал полностью всех сфер жизни общества, прежде всего науки и духовной культуры. Эта идея получила широкое развитие в теории постиндустриального общества. Так. Белл рассматривает целый ряд видов услуг — научную деятельность, образование и здравоохранение — какнерыночные. — важнейшее для современного общества обстоятельство, полностью игнорируемое российскими либералами, российским руководством.

Маркс показал, далее, что всеобщий труд, в отличие от непосредственного труда, разрушает указанную основополагающую для рыночного хозяйства пропорциональность.

Именно это и происходит в современном, так называемом постиндустриальном обществе. Подмеченные постиндустриалистами феномены — решающая роль информации, вытеснение физического труда умственным, развитие нерыночных сфер услуг означает не что иное, как разрушение, вырож­дение товарной стоимости, стоимостного отношения, которое лежит в основе товарного производства вообще, капиталистического – в особенности. Происходит, словами Маркса, разложение, разрушение капитала. Этот процесс, предсказанный Марксом, имеет весьма сложный характер и, очевидно, должен пройти исторически дли­тельный путь, предсказать который Маркс, естественно, не брался. Маркс ставил задачу принципиального решения вопроса о природе и исторических перспективах товарного производства и его высшей формы – капитализма, их главной исторической тенденции, связанной с действительной глубинной субстанцией общественного развития – трудом и его выражением в субстанции товарного производства и капитализма – стоимости и капитала. Маркс отметил и ряд проявившихся феноменов вырождения товарной стоимости – разрушение значительной части капитала в период кризисов (которое в ХХ-ХХI вв. приобрело колоссально возросшие масштабы, вызвавшие, например, предупреждение Дж. Сороса о том, что либерализм ведет к разрушению современной капиталистической экономики и чреват возможностью революции(38).

Этот процесс вырождения товарного стоимостного отношения, стоимости как субстанции товарного производства, капитала как субстанции капитализма и составляет третий и главный, глубинный сценарий перехода от капитализма к коммунис­тической формации, который был разработан Марксом в «Капитале» и подготовительных к нему работах. Этот действительный сценарий, не замеченный «постмарксистом» Д.Беллом, составляет внутреннее содержание и глубинный смысл «первого» и «второго» сценариев.

В.В.Орлов Источник: vvorlov.ru