"Так жить нельзя!" под говор пьяных мужичков

Первый телеканал показал новейший фильм Андрона Кончаловского «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына». Причины столь скорой телепремьеры не объяснены. Не считать же основанием награждение его какой-то премией на международном киноконкурсе. Рекламный шум тем не менее был немалый. Хотели вроде бы выдвинуть его от России на «Оскар», но автор отказался. Изменил отношение к Голливуду и его наградам. Другой мотив: слишком национальный фильм, там не поймут. Ладно, пока оставим эту тему.

Сюжета как такового в картине нет. Он напоминает документальный репортаж из «глубинки». Пою, что вижу. Некое акынство. Русский север. Архангельская область. Деревеньки вокруг Кенозера. В одной, где осталось всего четыре семьи, живет почтальон Тряпицын. И швец, и жнец, и на дуде игрец. Привозит пенсии, письма, газеты. А попутно кому мазь «от спины» купит в райцентре, кому хлеб захватит, при случае совет даст, выслушает одинокую глухую бабку, чайку с кем попьет и о жизни поговорит.

Ну самый обыкновенный мужик под 50, один как перст, два года не пьет. Чья жизнь идет по накатанной колее. Утром встал с койки, ведра в руки и по шаткому мостику в озеро зачерпнуть воды. Позавтракает под телевизор и в моторку, чтобы почту привезти. Раздаст скудную корреспонденцию, наведается к вернувшейся из города для продажи дома однокласснице Ирине, на которую виды строит, погуляет с её семилетним сынишкой Тимуром. Вот и все развлечения. А потом под телепередачу «Модный приговор» или шоу Андрея Малахова поужинает и спать.

Все герои (жители окрестных деревенек), кроме одной профессиональной актрисы – Ирины и ее сына – производят впечатление людей, потерпевших жизненное крушение. Ну а иначе жили бы они там, где живут! Хлеб-соль жуют, а муторно в душе. Вокруг – красота неописуемая. Просторная гладь озера, обрамляющие его леса, ширь неба – глотай не хочу. Природная благодать, впрочем благодать-то она с точки зрения летнего туриста, резко контрастирует с образом жизни человека. Скудно он обустроен. И не только материально. Не спасает окружающая красота, когда в душе пустота.

Плохо спится Алексею белыми ночами. Сядет на грудь серый толстый кот, которого у него отродясь не было, и давит. Думает он о чем-то, нет – мы не знаем. Молодежь сбежала в города. У тех, кто доживает в деревне, две радости – пенсию получить и выпить. Выпьешь, рассказывает один из аборигенов, и вроде затихнет тоска. Второе лекарство от нее – работа, добавляет он. А если ни того, ни другого, пусто, невмоготу. Тяготы поддержания повседневного существования – печь истопить, дровишек наготовить, продукт обеспечить – не в счет.

Нет в душе порядка, поэтому ноет она. Так же вот персонажи пьес Горького и Чехова – правда, другого сословия, – купцы, мелкая буржуазия, мещане, - сто лет назад говорили: «Нехорошо живем, господа!».

И вот век промчался, а ничего не лечит русскую душу. Опять она тоскует. Опять неустроена. Опять «так жить нельзя!».

Сорок-тридцать лет назад в деревне бурлила жизнь, чему свидетельством полуразрушенное двухэтажное здание школы. Сколько было детей! Они выросли и одни покинули родные пенаты, другие преждевременно переселились на кладбище.

Ирина, сотрудница Рыбнадзора, задерживает с поличным своих сельчан и несмотря на их просьбы, реквизирует не только рыбу, но и невод. «А чего ж ты генерала, который на вертолете прилетал за рыбой, не задержала?» - спрашивает ее почтальон, который сам этого генерала и напутствовал на рыбалку.

Привычный ход дней нарушается, когда однажды утром спустившись к своей лодке, Тряпицын обнаруживает, что мотора нет. Вырвали с проводами. Кто? Свои.

Лишившись средства производства, он идет к почтовому начальству, чтобы «решить вопрос». Равнодушная раскормленная администраторша посылает его по инстанции: заявка, долгое ожидание. «А пока... как почту доставлять?». Сестра, у которой он просит денег на покупку мотора, напоминает, что Алексей еще не расплатился с ней за снегоход. Может, генерал-рыболов даст? Но и тут облом: на космодроме Плесецк готовится очередной старт и высокому знакомцу Тряпицына не до почтальона.

Возвратившись из района, или даже, кажется из областного центра, судя по торговому центру с названием, конечно же, «Плаза», в деревню, почтальон застает застолье и веселье. На что пьем? – интересуется он у вечно пьяненького Колобка. Другой сельчанин надоумливает его, что банкет скорее всего за счет украденного мотора. Земляки, которым Тряпицын предъявляет свои подозрения, набрасываются на него с кулаками. Женщины, одна из которых сильно напоминает состарившуюся Хакамаду, не отстают в драке от мужчин. Впрочем, побили почтальона не до смерти.

Не желая оставаться в деревне, Тряпицын уезжает к сестре. Но и тут никуда не деться от душевной маеты. Рассветным утром он смотрит на качающуюся от проезжающего поезда люстру и решает вернуться назад. В соседней комнате лежит с недовольным даже во сне выражением лица сестра. Алексей берет свой нехитрый багаж и на цыпочках покидает квартиру.

Вот и вся история. Опять наш герой в родной деревне. Спокойные озерные воды. За зубчатым лесом в небо красиво взмывает ракета.

И?

Почему вернулся Алексей Тряпицын – понятно. Привык он к своей малой родине, любит её озер холодное молчанье, её лесов безбрежных колыханье... Но сам фильм-то о чём? Неужели это всего лишь очередная констатация: «Так жить нельзя!»? Неужели, это только высказывание: «Скверно мы живем, господа!»?

Так мы знаем. Всем своим видом жители деревни, подобно горьковскому герою, ответствуют: «...живём как собаки».

В картине полно цитат. Название перекликается с повестью Достоевского «Белые ночи». Старт ракеты напоминает либеральный штамп «Зато мы делаем ракеты», (с подтекстом – а жизнь наша отстой). Пьяное застолье с гармошкой – вечный образ русской деревни в интерпретации городских умников.

Будь это документальный фильм, никаких претензий! Но к художественному другой подход. В нем должно присутствовать художественное осмысление картины жизни. Вопросы «кто виноват?» и «что делать?» – остаются без ответа. Зачем тогда огород городить?

Возвращаюсь к уже поставленному вопросу. Для чего свежеиспеченный фильм поспешили показать по самому массовому телеканалу? Уж не для того ли, чтобы ткнуть носом всех недовольных своим житьем-бытьём: «Смотри, хуже тебя люди живут! И не рыпаются».

Может, «рассерженным горожанам» и надо раскрыть глаза, но Россия большинства в этом не нуждается. Это только Кончаловский может удивиться тому, что российская глубинка в XXI веке живет так же, как и в XIX-ом (невзирая на наличие дома телевизора и слабого интернета). Кому он ставил цель донести свое «удивление»? Западному обществу такое откровение в масть, а российское так в курсе. Не знает только рецептов, как изменить такую жизнь. И во что изменить? А тут режиссер разводит руками.

Людмила Глазкова
Источник: maxpark.com